– И я. Люблю.
Эпилог
Карина
– Что опять не так? – едва сдерживая раздражение, спросила Маша, осмотрев меня от макушки до пяток.
– Тут торчит. – Я поправила локон. – И платье…
– Ничего у тебя не торчит! – оборвала меня подруга. Провела по подолу раскрытой ладонью. – И платье потрясающее. Ты просто сияешь.
Маша посмотрела на сидящую в уголке на пуфике Дашу. Та согласно кивнула.
Я вздохнула и сдалась. В последний раз посмотрела в зеркало. Наверное, они правы. Свободно уложенные волосы контрастировали с белоснежным атласом, подчёркнутые умелой рукой стилиста глаза казались просто огромными.
– Успокоилась? – Маша мягко улыбнулась. – Всё?
Подруга взяла меня за руку и вернула к зеркалу. Даша тоже подошла. На них были одинаковые серебристо-дымчатые платья. Как ни странно, когда я увидела в отражении нас втроём, волнение отступило.
Маша крепче сжала мои пальцы.
– Ты выходишь замуж за самого лучшего на свете парня, – сказала она тихо. – Кирилл без ума от тебя.
– Да он с восьмого класса от неё без ума, – подтвердила Даша. – Карин, если ты выйдешь к нему в мешке и с гнездом на голове, он не заметит.
Я потихоньку засмеялась. Она, конечно, преувеличила, но в целом, наверное, так и было.
Маша опять сжала мою руку.
– Я просто так долго ждала этого дня… – призналась я.
Мы втроём посмотрели в зеркало. Со дня нашей так и не состоявшейся свадьбы прошло больше четырёх лет. Целый цикл. Олимпийский цикл. Я выучила названия всех элементов фигурного катания, научилась различать прыжки по одному только заходу на них и давно перестала считать фигурное катание исключительно женским видом спорта.
В первый год мыслей о свадьбе у меня не было. Раз уже поторопились, хватило. Потом наступил второй, за ним третий… Где-то между ними начала закрадываться тревога. Всё было хорошо, но замуж меня Кирилл не звал. Несколько раз я пыталась намекнуть ему, что не против сменить фамилию. Но намёки уходили в никуда. А потом наступил олимпийский сезон…
– Сафронов всегда был сволочью, – вдруг выдала Даша.
Мы с Машкой посмотрели на неё с удивлением. Даша поджала пухлые губы и стала похожа на утёнка.
– Что? Вот не говорите только, что в школе он был паинькой. Тот ещё самоуверенный засранец!
– Другие чемпионами не становятся, – ответила Маша и принялась поправлять букетик невесты, чтобы вручить его мне.
Да, другие не становятся. Мысленно я вернулась в день, когда всё-таки услышала заветное «выходи за меня». Вернее, не совсем это.
На Олимпийские игры в Италию я поехала вместе с Кириллом. По-другому и быть не могло. Первый день, второй, третий… Яркие, словно праздник, Игры пролетели в одно мгновение. В день награждения Кирилл стоял на верхней ступени, а над площадью, где собралась многотысячная толпа, звучал гимн России. Звучал в его честь. Тем же вечером мы поехали в ресторан. Официант разлил по бокалам шампанское, и Кир со словами «хочешь посмотреть?» протянул мне футляр с медалью. Сказать, что я хотела, значило не сказать ничего. Только в футляре была не медаль. На бархатной подложке лежало кольцо.
– Ты что зависла? – выдернула меня из воспоминаний Маша. – Пора, Карин.
– Может, она передумала, – поддразнила Даша.
– Ни за что, – улыбнулась я подругам.
Ни за что! Я и так ждала очень долго. А теперь времени ждать просто не осталось. Так что ни за что!
Кирилл
– Чёрт! – Я осмотрелся, пытаясь найти откатившуюся запонку. Сквозь землю она, что ли, провалилась?!
– Ты, главное, друг, дыши поглубже, – усмехаясь, похлопал меня по плечу Фенька.
В ответ я наградил его мрачным взглядом. Хорош друг, нечего сказать!
– Ты хуже бабы, честное слово. – Савка поднял запонку и отдал мне.
– Катись к лешему, – процедил я сквозь зубы.
Друг хмыкнул. Я поправил пиджак и, надув щёки, выдохнул. Откатать на прошедших в феврале Играх программы без осечек и то было проще, чем вот это вот всё. Сам бы я обошёлся простой росписью, но Карине нужна была свадьба. Сама она об этом не говорила, зато Фенькина жёнушка сразу же чуть ли не нож к горлу мне приставила. Пригрозила, что, если ещё раз облажаюсь, дорога в их с мужем дом для меня будет закрыта.
На Машкины угрозы мне было плевать. Сам всё знал.
– Ты её четыре года мариновал. На твои запонки она и не посмотрит. Оставь ты их в покое.
Я мрачно глянул на Савку. Нашёл, о чём напомнить.
– Именно, что четыре года.
У двери заскулил Стёпа. Феня открыл её, и в комнату, откуда ни возьмись, влетело лупоглазое существо с розовым бантом на шее. Степан подскочил, как идиот завилял хвостом. К совету друга я всё же прислушался – вдохнул поглубже, наблюдая за собственным псом.