Я взяла трубку и твердой рукой набрала номер Максима. Сколько еще можно ждать его звонка?
Он ответил усталым голосом:
— Извини. Вчера до того замотался. И сегодня как загнанная лошадь. Ни минуты свободной. Завтра уезжаю.
— Ты больше не дуешься?
— Не за что мне на тебя дуться. Это твоя личная жизнь.
— Если ты всерьез продолжаешь так думать, нам надо очень серьезно поговорить, — не собиралась больше отступать я.
— Не знаю, правда, о чем ты собираешься со мной разговаривать, но в любом случае у меня сейчас совершенно на это нет времени. Вот вернусь через неделю, мы с тобой встретимся и расставим все точки над «i», уж коли ты так настаиваешь. Согласна?
— Согласна. — А что мне оставалось ответить? Как говорится, альтернативы не было.
— Тогда позвоню, как приеду.
Сигналы отбоя. Он даже не спросил, как я себя чувствую! Ну почему, почему я сразу тогда ему не объяснила, что он ошибся? Зачем позволила ему уйти? А виноват Бахвалов! Вертелся под ногами, отвлекал, мешал. Теперь вот Максим уезжает в командировку. Вдруг он там кого-нибудь встретит? Ведь он такой красивый. Женщины к нему постоянно липнут. А он сейчас считает себя свободным. Я же вроде как ему изменила. Что, если…
Нет уж, не стану я дожидаться его приезда. Занят он или не занят, но я заставлю его себя выслушать прямо сейчас!
Услышав снова мой голос, Максим прошипел:
— По-моему, мы с тобой только что договорились: после моего приезда.
— Нет, Максим, ты должен…
— Отныне я тебе ничего не должен.
— Но это не мой любовник!
Он презрительно хмыкнул:
— Нуда. Соседкин случайно зашел.
— Максим, он ничей не любов…
Трубка отрывисто гудела мне в ухо. Я лихорадочно тыкала в кнопки. Нет, он выслушает меня до конца! Бесполезно. Мобильный его оказался выключен. Я позвонила на городской, в офис. Веселый девичий голос ответил мне, что Максима нет на месте и, по-видимому, сегодня уже не будет.
Меня колотило как в лихорадке. В голову лезли безумные мысли. Сейчас вот оденусь, встану на костыли, поймаю машину и заявлюсь к нему в офис! Но я понимала: это не выход. Он все равно сбежит от меня.
Остаток дня я промаялась, стремясь забить боль громкой музыкой, телевизором. Даже зачем-то тщательно заштопала старую кофту, которую давным-давно собиралась выбросить. Что угодно, только бы не думать о Максиме!
Вечером снова явился Бахвалов и вывалил мне на постель кучу газет и журналов.
— Вот. Просвещайтесь. Не то совсем одичаете.
Но я пребывала в столь раздраенных чувствах, что все-таки его выгнала.
— Ладно, — на удивление легко согласился он. — Загляну завтра. Может, вам врач что-нибудь хорошее скажет, и вы подобреете.
Дверь за ним захлопнулась. Меня начали душить слезы, и я рыдала до той поры, пока не уснула.
Утром меня, по уже установившемуся распорядку, разбудил телефон. На сей раз часы показывали только восемь. Кого это в такую рань разобрало? Оказалось, маму.
— Алечка, милая, боюсь, наша поездка сегодня срывается! — в волнении выпалила она.
— С тобой что-то случилось? — мигом передалось ее волнение мне.
— Со мной-то как раз все в порядке, — задыхаясь, продолжала она… А вот у Гондобина птичий грипп!
IX
— Мама, что ты несешь? Гондобин вообще никогда не болеет! — Я была в полном шоке.
— В том-то и дело, что заболел, — скорбно продолжала она. — Именно поэтому Ларочка и подозревает, что это не простой грипп, а птичий. Другой бы его не одолел.
— Сама посуди, откуда у Димы мог взяться птичий грипп. Он животных вообще на дух не переносит. Как он мог им заразиться?
— Он курицу съел, — трагически выдохнула мама.
— Так они небось всей семьей ее ели.
— В том-то и проблема, что нет. Остальные все болели, и у них не было аппетита. Поэтому Дима мало того, что эту курицу сам купил, но еще сам сварил и сам целиком съел. Ты же знаешь: он без мяса не может. Вот Лара и считает, что у нее и детей грипп обычный, а у Гондобина начался птичий. У него такая высокая температура, а он и лекарства принимать отказывается, и врача вызывать не дает. Ларочка в истерике. Боится, что без медицинской помощи Дима помрет. Детей она уже у его родителей изолировала. Теперь меня умоляет приехать и ей помочь. Сама-то еще едва на ногах держится. У нее только первый день нормальная температура.
— Ларка, по-моему, совсем сбрендила! — вырвалось у меня. — С какой стати ты-то должна заражаться. Пусть гондобинская мамаша приезжает за сыном ухаживать и бороться с ним. В конце концов, это она его таким идиотом воспитала.
Ах, ты же знаешь: у Лары сложные отношения со свекровью. И детей тогда девать некуда. В моей однокомнатной троих не разместишь. К тому же они ведь тоже больные, ухода требуют. Димин папа на это не способен. За ним самим постоянный уход нужен. В общем, хочешь не хочешь, придется мне ехать к Ларисе. А ты… — Она замялась. — Может, Максима попросишь тебя довезти? Я ничего не стала ей говорить про Максима.
— Не волнуйся. Что-нибудь придумаю.
Вот так всегда: Ларка вечно перетягивает одеяло на себя. Хотя сам по себе факт, что Гондобин заболел — действительно сенсация. Насчет птичьего гриппа сильно сомневаюсь. Видимо, просто на сей раз вирус у Лары и у детей оказался какой-то забойный. Или Гондобин стареет.
Воображаю, что сейчас с Лариской творится. Она-то к его болезням не приучена. Ладно. Полагаю, они вместе с мамой с ним справятся. Только вот что теперь делать мне? На Максима рассчитывать тщетно. Он уехал.
Новый звонок телефона заставил меня подскочить. Неужели с Гондобиным совсем плохо? Не то чтобы я его очень любила, но все равно его жалко.
— Да? — прокричала я в трубку.
— Ой, как громко! Совсем оглушили! — раздался в ответ бодрый голос Бахвалова.
— Только вас мне сейчас не хватало.
— А в чем проблема? У вас что-то случилось? — немедленно поинтересовался он.
Представьте себе, да. И то, что вообще, по теории вероятности, произойти не могло, — в раздражении выпалила я. — Мой зять, который никогда не болеет и который должен был везти меня в Институт травматологии, конечно же, заболел! Мама, которая должна была меня сопровождать, поехала помогать сестре. В общем, все меня бросили.
— А ваш любимый? — ехидно осведомился он.
— В командировке.
— Уважительная причина. Надо же, я как чувствовал, что надо вам позвонить. На сколько вам аудиенция в институте назначена?
— На час.
— Так, так, так, — забормотал он. — Тогда будьте готовы к двенадцати. Лучше с запасом выедем.
— Мне еще как-то голову надо вымыть, — не подумав, ляпнула я.
Он оживился:
— Могу и с этим помочь.
Я едва удержалась, чтобы не отправить его далеко и надолго, однако меркантильные соображения пересилили во мне эмоции.
— Спасибо, но как-нибудь сама справлюсь.
— Жаль, а мне бы хотелось.
Вот наглость! Чувствует, что я от него завишу, и совсем распустился! Ну ничего. Ты меня только к врачу свози, а потом я тебе покажу! И, прикинувшись глупой овечкой, я нежно произнесла:
— Ладно, Денис, к двенадцати буду готова!
— Потрясающий прогресс! Вы первый раз назвали меня не по фамилии! — возликовал он. — Может, и на «ты» прейдем?
— По-моему, вы давно уже это сделали в одностороннем порядке, и очень некстати, — припомнила я момент, когда он ворвался ко мне в присутствии Максима.
— Да-а? — удивленно протянул он. — А я и не заметил. Мне казалось, я вас постоянно на «вы» называю, а тогда, значит, прямо на «ты»? По-моему, вы что-то путаете. Или… — Он фыркнул. — Наверное, это я потому, что вы постоянно со мной очень интимно ссоритесь.