Я слушал её откровения и холодел. Впервые я не хотел подчиняться выбору родителей. Хотя Вероника стала бы отличной партией для меня, но всё это попахивало каким-то безумием.
— Точно не знаю, но сейчас родители готовят контракт. Но ведь у этого всего есть и плюс!
— И какой же?
Мне просто нечего было сказать на её слова.
— Ты мне понравился. Возможно, — она повернулась ко мне и провела пальчиком по моей груди — мы сможем сделать наш союз приятным.
Вероника осушила свой бокал и пьяно хихикнула. Прижалась так, что между нами не поместился бы и лист бумаги. Она порочно улыбнулась, провела розовым язычком по губам. Её красота бесспорна, Вероника ухожена и воспитана, но не её я хотел бы сейчас обнимать на этом балконе. Совсем не её. Мне хотелось бы смотреть в жёлтые глаза дикарки и слушать её ехидные замечания. Чтобы глаза болели от огня её волос. Чёрт меня подери!
— Что у тебя случилось с Женей? — вырвалось у меня, само собой.
— Ничего. Сиротка нажаловалась на меня? Она сразу должна понять какое место она занимает. И вообще, я считаю, что твои родители зря взяли её в дом. Нужно было просто поселить её с нянькой где-нибудь в Подмосковье.
Я не стал с ней спорить или отвечать, потому что пять лет назад сам так думал. Но потом следить за Женей стало интересно. Она как лучик солнца ворвалась в нашу жизнь. Такая яркая, живая, тёплая. А сейчас, начав общаться с ней, я понял, как здорово следить за образом её мыслей.
Совершенно неожиданно Вероника обхватила меня за шею, подтянулась и поцеловала в губы. Требовательно, нагло. Я не стал отталкивать её, просто стоял и ждал пока она сама отцепиться. Её губы были холодными и неприятно липкими от помады. Когда она наконец отстранилась, я поднял одну бровь и попросил.
— Не делай так больше, пожалуйста. Ты красивая девушка, но я пока не готов.
Она надула губки и молча пошла обратно. Взяла в баре себе ещё один бокал, и мы наконец вернулись в зал. Аукцион закончился, родители Вероники подошли. Её отец, поджав губы неодобрительно смотрел на дочь.
— Вероника, не позорь меня! Ты почему в таком виде?
Она потупилась, но ножку бокала сжала сильнее, зло посмотрела на спутницу отца. Только сейчас я заметил, что рядом с ним стоит другая женщина. Точнее совсем молодая девушка, не старше двадцати лет. После не продолжительной беседы мы попрощались и разошлись.
— Не знал, что твои родители развелись.
Вероника презрительно улыбнулась вслед уходящим и прошипела.
— Они не развелись.
Я ещё раз посмотрел на партнёра моего отца, только уже совсем другим взглядом. Было что-то мерзкое и не правильное во всём этом. Но, это не моё дело. По крайне мере пока.
Вероника покачнулась на своих стальных каблуках, я успел подхватить её за талию и отобрать бокал.
— Похоже тебе уже хватит. Пойдём, я провожу тебя в твой номер.
— Нет! Я хочу танцевать! — она решительно высвободилась из моих объятий, но не успела и пары раз шагнуть как вновь споткнулась.
Её подхватить я успел, но остатки коктейля вылились прямо на пол. Спокойствие, контроль дыхания и сосредоточенность. Нужно позвать официанта, показать на лужу, отдать бокал и уводить мою потенциальную невесту отсюда.
— Нам нужно в номер. — прошептал я ей на ухо.
Её глаза загорелись возбуждением, заблестели в ожидании. Я лишь слегка поморщился. Куда интересно подевался отец? Пусть бы полюбовался на Веронику.
Мне её было жаль, ведь судя по тому, что я видел любви в её семье не было. В моей тоже, но мы все хотя бы уважали друг друга. Пришлось почти волоком тащить её до лифта. Её номер находился в том же доме, что и помещение для приёма, только на третьем этаже.
Вероника висла на мне, лезла целоваться. Это было ужасно! Отвечать ей я не собирался, но и бросить на этаже не мог. А добравшись наконец до номера, пришлось искать ключ в сумочке девушки. В крошечной сумочке помещались только помада, телефон и ключ-карта от номера. Она то мне и нужна.
Безликий номер встретил нас запахом чистоты. Но белые стены, постельное бельё и полы оставляли прохладное ощущение.
— Мне, кажется, плохо. — икнула Вероника.
Я повёл её в туалет и оставил рядом с унитазом. Сам же отправился к телефону, позвонил на ресепшен и попросил принести соль и сладкий чай. Они очень удивились просьбе, но принесли. У Вероники отравление и чуть подсоленная вода поможет в борьбе с обезвоживанием, а сладкий чай облегчит последствия интоксикации. Девушку рвало в уборной. А я рылся в мини баре в поисках воды. Достал бутылку, добавил соль и понёс.
Веронике было совсем плохо. Последствия неразумного выбора напитка догнали её сейчас. Я даже подумывал над тем, чтобы вызвать ей врача, но потом она стала приходить в себя. Помог душ, в который я её запихнул. Ближе к трём утра она очухалась и у меня получилось уложить её спать. Да уж, бурная ночь.
На улице было очень холодно. Мелкие, колкие снежинки спускались с неба и били по коже, оставляя крохотные капельки. Дыхание вырывалось густым, плотным паром. На улицу опустилась тишина, гости разъехались и разбрелись по номерам, ни одной машины уже не было. Пришлось идти пешком, быстрым шагом. Ботинки утопали в только что выпавшем снеге.
Ключа от домика у меня не было, пришлось стучать в дверь. Мне не хотелось никого будить, но выбора особо не было. Я стучал поначалу тихо, потом довольно громко, но всё равно пришлось долго ждать пока дверь приоткрылась. В щёлку выглянула Женя и со словами «а, это ты», сняла цепочку и наконец впустила меня в домик.
Я вошёл, и в этот момент всё поменялось. Встревоженные глаза прищурились, а губы скривились в горькой усмешке.
— Надеюсь, ей понравилось. — буркнула она и скрылась за своей дверью.
Что это, чёрт побери, значит? Перед глазами мелькнуло отражение зеркала в прихожей, я развернулся и присмотрелся получше. У меня на шее красовалась царапина от длинных ногтей Вероники, а на воротнике её же розовая помада, да и сам вид у меня был крайне помятый. До меня наконец дошло о чём подумала Жени, и я выругался сквозь зубы. Но бежать за ней не стал. Пусть остынет.
Глава 7. Евгения. Голодные игры
Ненавижу его! Кобель проклятый! Чтоб он сдох! Эти мысли крутились у меня всю вторую половину ночи, ведь первая половина у меня ушла на переживания на тему где носит этого отмороженного мажора. Ну как он мог так со мной поступить? Намекать, смотреть восхищённым взглядом, а потом спать с этой стервой. И то, что на этом настоял отец никак его не оправдывает!
Утром, часов в десять в мою дверь постучали, я прекрасно знала кто там стоит, но видеть его сейчас не желала. Мне было слишком больно и противно. Нужно что-то делать! Так продолжаться больше не может. Нужно перестать сохнуть по этому придурку и найти себе парня. Такого, с которым мне не будет больно! Который будет меня уважать и ценить, заботиться.
С утра болела голова, и дверь я, конечно, не открыла. Он повозился ещё немного в гостиной и всё стихло. За окнами завывал ветер, я закуталась в одеяло и провалилась в мутную дрёму.
Когда проснулась, в доме уже никого не было. Часы показывали полдень. В животе бурчало, есть хотелось жутко. В домике имелась маленькая кухонька. Но встроенный холодильник оказался пустым, и все кухонные шкафчики тоже. Да, как так? Ужин вчера был ранним, часов в шесть. А на приёме я почти не ела, стресс и не желание облажаться сделали своё дело. Теперь же я пожинала плоды своих решений. Я попробовала дозвониться до опекунов, но ни один из них не подошёл к телефону. Придурку я звонить не стала.
От мысли где он может сейчас находится внутри всё закипало. Ну и пусть развлекается со своей стервозной Вероникой. Я понимаю, ему это поручил отец. Но неужели он как покорная собачка может прыгнуть на любую по приказу отца? Если так, то тогда они отличная пара: балабол и шмара.
Вчера ужин заказывал Михаил Валерьевич по телефону, и я попыталась повторить его манёвр. Сняв трубку, я прослушала череду длинных гудков. А, когда на другом конце провода ответили, растерялась.