К нам подошёл один из погонщиков. Он представился Эрханом и повёл нас знакомится с северными оленями. Мне страшно идти к огромным животным, каждое из них выше меня, но рядом Саша и я перебарываю свой страх. Наш экскурсовод рассказывает об обычаях и правилах ухода, я слушаю, раскрыв рот. Всё это настолько чуждо мне и моему образу жизни. Настолько не привычно, что я пытаюсь вписать себя в эту дикую кочевую жизнь и не могу. Просто не понимаю, как это: кочевать.
В глазах Эрхана любовь к своему краю, к родителям, которые вырастили его в свободной тундре. Он ловит одного оленя и предлагает мне его погладить. Мои пальцы дрожат, но я притрагиваюсь к жёсткой на вид шерсти и под пальцами в глубине чувствую мягкий подшёрсток. Это так неожиданно, что я закапываюсь обеими руками в удивительную шерсть животного. Олень всхрапывает и толкается в меня носом. На носу тоже небольшие шерстинки, он совсем не похож на собачий. Я глажу оленя, пока руки не начинают болеть.
Золотов рядом, он хмыкает и накрывает мои руки своими. Эти ощущения ни с чем не сравнить. Под моими ладонями я ощущаю мягкий пушок вперемешку с длинными жёсткими щетинками, а поверх мягкие прикосновения Саши. Оленю надоедают наши игры, и он отходит, покачивая огромными рогами.
— Какой он огромный! — выдыхаю я.
На лице Саши загадочная улыбка.
— Хотел бы я услышать это в другой обстановке.
От этого комментария мои щёки вспыхивают, я хочу ответить ему, но в голове пусто. Да, блин! Что со мной? Я сглатываю дерзкие слова, утешая себя тем, что у меня ещё будет шанс отомстить.
Экскурсия заканчивается и нас приглашают в чум, на традиционный чай. Мы сидим на шкурах прямо на земле. От этой позы сводит ноги и спину, от костра, разожженного в очаге посреди кочевого дома слезятся глаза. Я смотрю на Сашу и не понимаю, почему мы здесь? Вокруг совершенно непонятная мне жизнь, особенные люди и атмосфера.
Золотов смотрит прямо на меня, и я вздрагиваю от этого взгляда. Наверное, так дьявол смотрит на новенькую душу в своей коллекции. Ту, которую он так долго соблазнял и заманивал, самую желанную и чистую. Я пытаюсь найти внутри себя протест, но его нет. Мне нравится этот взгляд. И вновь я ругаю себя, но довольствие никуда не уходит, только потягивается сытой кошкой и лениво смотрит из темноты.
Нужно встать и бежать от этого мужчины! Но я остаюсь на месте, прихлёбывая обжигающий травяной чай. В чум заходит шаман, видит нас и просит выйти к костру. Саша напряжённо смотрит на меня, а я встаю, ведомая любопытством.
Небо выцветает, сереет. Скоро закат. Между деревьями уже прячется сумрак и костёр разгорается ярче. Огненные языки обгладываю еловые поленья, как голодные собаки кости. Старый мужчина в костюме шамана уже пританцовывает у огня. Я понимаю, что нас ждёт представление и подхожу ближе. В груди звенит струна напряжения. От костра идёт жар, маревом расползаясь перед глазами. Пар изо рта становится гуще, я набираю полную грудь ледяного воздуха и выдыхаю облако густого пара.
Шаман ритмично бьёт в бубен, из кармана вытаскивает горсть сухих трав и бросает в костёр. Горький дым обволакивает нас. В горле першит, и я натужно сглатываю. Старец видит это и подаёт свою флягу. Я, полностью погрузившись в атмосферу, беру и делаю глоток. По горлу прокатывается огненный вал, на глазах выступают слёзы. Шаман смеётся, а я пытаюсь унять пожар во рту.
Саша загадочно улыбается, забирает у меня флягу и тоже делает глоток, а потом спокойно отдаёт обратно старику.
— Что…это… за дрянь? — кашляю я.
— Огненная вода.
Избавиться от привкуса самодельного самогона так и не получается. Нас окружают другие люди в традиционных нарядах, они танцуют и зовут в танец нас. Хватают за руки, показывают движения. Дым от костра поднимается вверх. В какой-то момент я просто отпускаю себя, танцую этот странный танец, трусь нос к носу с Золотовым и хохочу.
Обряд заканчивается поеданием варёного мяса. Мы едим его прямо руками, горячий сок пачкает руки и падает на снег. Псы жадно наблюдают за нами, но кормить их строго настрого запрещено. В конце всего мне кажется, что мой мир не будет прежним. Удивительная эйфория захватывает меня. Всё это не реально. Кульминацией момента становится катание на санях.
Нам предложили покататься на санях, запряжённых собаками или северными оленями. Я довольно долго металась, рассматривала упряжь и животных. Заглядывала в голубые глаза собак. Пока Золотов не уселся в оленью упряжку, не оставив мне выбора.
У него было всего два оленя, а у меня целых восемь лаек! Мы с лёгкостью их обгоним, думала я, забираясь в сани. Погонщик укрыл меня шкурами, и мы помчали. Вожак стаи завыл первым, подбадривая своих последователей. Стая дружно ответила. В лицо бил ветер, сердце стучало где-то под горлом. Нервная улыбка не сходила с моих губ. Мне казалось, что мы несёмся, не касаясь земли. Ещё немного и под салазками будут крыши домов и дымоходные трубы, совсем как в рекламе кока-колы.
Впереди деревья, и я кричу от страха разбиться. Но псы слушаются крика погонщика, и мы сворачиваем, в последний момент уворачиваясь от огромной ели. Саней Золотова я не вижу, за ним такой плотный шлейф снега, что мне не разглядеть даже очертаний оленей. Он впереди, но мы постепенно сокращаем разрыв. Мы делаем большой круг и возвращаемся на ферму почти одновременно. Люди на поляне кричат и улюлюкают, нас провозят вокруг чума три раза. Поездка заканчивается, моё сердце рвётся из груди. Я даже боюсь, как бы оно не остановилось от такого потрясения.
— Женя. — зовёт меня Саша.
Он протягивает руку, чтобы помочь мне выбраться из саней. Ноги не слушаются, я почти падаю в его объятия.
— Ты как?
— Потрясающе… — выдыхаю я, не способная ни на что другое.
Слышу над ухом его смех.
— Нам пора уезжать.
Саша ласково проводит по моей щеке, и я таю, как кусочек маршмелоу в горячем шоколаде. Ругаю себя, но ничего поделать с собой не могу. Только киваю. Всматриваюсь в деревья, укрытые снегом. Запоминаю каждый кусочек этого дня. Внутри меня остаются костры, собаки, спящие на снегу, олени с огромными рогами, суровые люди в северных одеждах, и маленькие дети с раскосыми глазами.
Машина тихо урчит, в салоне слишком жарко, после целого дня на улице. Возможно, север теперь во мне? Вопреки этим мыслям чувствую жар, горящий внутри. Золотов везёт меня домой в тишине. Мне не хочется разбавлять эту концентрированную смесь другими звуками.
Чувства раздавят меня, если я позволю себе думать о них. Саша организовал идеальный день для меня. Сейчас уже мне кажется, что это не я танцевала у костра. И не я сейчас поднимаюсь с ним в лифте на мой этаж. Не мои руки открывают непослушный, чуть заедающий замок.
Сейчас я уже понимаю, всё что случится дальше предрешено. Я хочу задушить его за то, что он со мной сделал, но вместо этого целую. Запускаю свои пальцы в его волосы, касаюсь его шее. Низ живота простреливает, когда я замечаю его восхищённый взгляд. Мне хочется, чтобы он всегда смотрел на меня вот так.
Он стаскивает с меня пуховик и шапку, наклоняется и снимает ботинки. Я смотрю на него сверху вниз, но ни удовольствия от этой картинки, ни раздражения нет. Чего же я хочу от этого мужчины? В голове всплывают воспоминания нашей прежней жизни и кажется, что это было лучшее время. Нельзя так думать! Нельзя! Эта мантра уже набила оскомину и наскучила. Я гоню её прочь. Не сейчас, пожалуйста, только не сейчас! Не хочу думать обо всём этом. Не хочу страдать.
Мысли вышибает, когда Саша встаёт. Лицо такое серьёзное, он готов и ждёт, пока я выгоню его. Но вместо этого я протягиваю ему руку и веду в ванную. Наши волосы и одежда пахнут костром. Я начинаю раздеваться перед ним, смотря прямо в его глаза. Там горит огонь. Его руки сжимаются в кулаки от желания прикоснуться ко мне, но он сдерживает себя.