– Все хорошо? – утопаю в ее заботе и нежности, когда проводит рукой по моей щеке.
– Не надо, – прошу ее, чувствуя, что с каждым ее прикосновением боль отступает, отходит на задний план.
Ее жалость уже не так бьет по самолюбию, в отличие от нелепого проигрыша по собственной глупости.
– Пенелопа, что ты… – начинает, но осекается маг. Ему с таким же успехом может быть столько же, сколько и тёще. Чувствуется опыт сражений, раз уж во вдребезги пьяном состоянии он сумел создать такого рода магию.
– Папа! – моя зельеварка так грозно кричит на пьяного мужика, что он невольно кривится. – Я же сказала, что объясню!
– Что ты мне объяснишь? – подрывается тесть и в ответ горланит так, что уши в трубочку скрутились. – Я ушел с мужиками на охоту, вернулся через два дня, а ты уже уехала непонятно куда и непонятно зачем! За четыре года ни разу не приехала и ни строчки не написала! Вот откуда мне было знать, что ты жива?
– Из маячка, который ты ставишь всем своим дочерям с рождения, папа! – замечает Пенелопа с раздражением, а затем обеспокоенно смотрит на меня. – Ты в порядке?
– Да куда же там, в порядке! Твоя мать всю душу мне за эти четыре года вынула! – заныл тесть, не понимая, что дочь обращается не к нему.
– Да вижу я, – скептически вздыхает жена, пока я поднимаюсь на ноги и ее тащу вслед за собой.
Из открытой двери дует ледяной ветер, Пенелопа словно не замечает этого, стоит босиком, пока подпаленный свитер и рубашка еле прикрывают ее ноги. Может, и рискнул бы взять ее на руки, но боюсь, жена вряд ли обрадуется, если ещё один родственник узнает, чем мы здесь занимались.
– Обычно принято не бросаться заклинаниями налево и направо при первом знакомстве, – замечаю, отвечая на его злость и ненависть, направленную в мою сторону.
– Кто здесь тявкает, недоучка? Даже элементарной защиты поставить не смог! Дилетант! – резко вскочил на ноги пьянчуга, чуть не налетев на нас.
Мне нечего ответить, но слова его я запомнил. Легонько задвинул жену себе на спину, а то мало ли, попадет еще, размахался здесь своей магией.
– Не соизволите ли свалить отсюда по-доброму? – саркастично-вежливо у него интересуюсь.
– Уйти из собственного дома? Ты кем себя возомнил, чтобы выгонять меня? Моей женой? – начал бодаться этот баран, и в нашу сторону снова полетело заклинание.
– Давайте выйдем, – все больше завожусь, смотря на мага сквозь синюю дымку, – я вам сам все объясню.
Слишком свежи мои воспоминания о том, как на нее действует магия, я же поэтому и не проверял, могу ли ее заставить, как и других, сделать то, что мне хочется. Точно, я же просто могу ему приказать уйти.
– Что ты мне объяснишь? – хватает меня за плечо, пытаясь добраться до дочери. – Пенелопа, кто этот парень?
Заламываю его руку, так что кряхтит, пытаясь нанести ответный удар магией.
– Вальтер, не надо, – просит жена, но я не прислушиваюсь к ее словам.
– Увидим, кто из нас дилетант, – рычу сквозь зубы, мне даже без магии ничего не стоит его проучить, – но только проспись сначала, пьяница.
– Это кто пьяница? Кто пил? Я?! – кричит этот идиот, с трудом стоя на шатающихся ногах.
От него так несёт алкоголем и рвотой, что едва не выворачивает. Да что он вообще здесь забыл? Это же не дом, а сарай. Почему он здесь? Какое-то у меня нехорошее, мерзкое ощущение, что он не раз заявлялся сюда в пьяном виде. Может, я параноик, но чувствую его ревность. Разве это должен чувствовать отец, застав дочь с парнем? Как-то я не уверен… Эта семейка – то ещё дно! И я не понимаю, за что Пенелопа их так ценит и любит, ведь они совсем этого не достойны. В них нет ничего хорошего, они просто ее используют. И одна лишь мысль о том, как далеко они в этом зашли, вызывает ярость.
– Прекратите оба! – разнимает нас жена, становясь между нами.
Не знаю, мне радоваться, что она стала спиной ко мне? Так, словно приняла мою сторону, или защищает меня. Второй вариант мне не нравится, это я ее должен защищать, а не наоборот. Да к тому же, а не боится ли она этого пьяного буяна? Осторожно обнимаю ее за талию и прижимаю к себе ближе, чувствую ее беспокойство и легкую злость, но не более.
– Ты что себе позволяешь, сосунок? Кого в мой дом привела, дочка?
– Мужа! – резко выкрикивает зельеварка, видимо, окончательно потеряв терпение. – Это мой муж – Вальтер, – махнула рукой в мою сторону, – а это мой отец, Михаил. Познакомьтесь и прекратите использовать магию, такое чувство, будто вы не друг другу больно хотите сделать, а мне.
Закончив нас представлять друг другу, жена вырвалась из моих объятий и пошла к кровати, снова одеваться. Встаю так, чтобы этот подозрительный «папочка» не видел дочь, но тот и сам отворачивается в сторону. Думает обо мне, судя по эмоциям, в нем борются несколько чувств: неверие, недоверие, сомнение, раскаянье и жалость. Этот маг меня жалеет? Невольно вырывается смешок, прячу его за кашлем.