— Ванна! Сама пойдешь или отнести?
Еще и издевается он, покряхтела, стремясь почувствовать хотя бы ноги. Ловкие руки раздели меня быстро и профессионально.
— И где ты так научился пациентов раздевать? — старалась я не смотреть в зеленые глаза друга.
— А я в тайне от отца и под другим именем в больнице для тех, у кого уже не осталось надежды, подрабатываю, знаешь сколько чудес за это время увидел, ну и практики понабрался. Есть там солдат, с таким же случаем, как и утебя. Отказались от него все, да и он сам от себя отказался, а сейчас ничего, уже мизинцем шевелит, на левой ноге.
Поднял меня на руки, завернул в полотенце, а потом из него же и вытряхнул в огромный бассейн, наполненный соленой водой. Ванна называется! Я погрузилась с головой, и, если бы не мой мучитель, то есть спаситель, благополучно пошла бы ко дну.
— Давай, полоскайся, не мыть же мне тебя, я тебе только голову помою, — приговаривал братец, добрая душа, таская меня за обе руки то в одну сторону, то в другую, видимо смывая больничную грязь. — Держись, а то мне неудобно шампунь тебе на башку лить, — он положил мои руки на специально сделанную ручку в бассейне, и я впервые пошевелила пальцами, пытаясь удержаться, пальцы не слушались, соскальзывали, Льву приходилось одной рукой удерживать мои руки, другой намыливать голову. Пена лезла в глаза, в нос, я отфыркивалась, и мечтала, чтобы это поскорее закончилось. Но оказывается все только начиналось.
Меня вытащили, насухо вытерли, и в чем мама родила положили на высоки стол, одели в те ужасные панталоны и перевернули на живот, а потом сильные пальцы стали творить с моей спиной такое, что я завопила во весь голос, пытаясь ужом забиться под лавку.
— Терпи, — приговаривал братец, сверяясь с рисунком, который висел прямо перед его глазами, — перво-наперво надо вернуть мышцам силу, а потом мы с тобой будем восстанавливать силы жестокими тренировками, крошка, — он звонко хлопнул меня по тощему заду.
Как я выдержала первый день пыток, одни боги знают, а у братца было припасено для меня много сюрпризов. Весь месяц, он занимался мной лично: утром массаж, в обед массаж, вечером массаж. Столько физической боли я не испытывала никогда. Я и рыдала, и умоляла, и ругалась, и требовала, чтобы он дал мне умереть, и даже требовала пистолет, мечтая убить своего мучителя.
Отдых давался в первой половине дня, пока Лев учился в университете. Правда отдыхом это назвать было сложно. Лев прекрасно знал, что я обожаю читать. Мне еды не надо, лишь бы книги были, поэтому я просыпалась, Лев мне делал массаж, ела, а потом стремилась дотянуться до своего наркотика, который с каждым днем отодвигался все дальше и дальше.
— Ненавижу, — кусала губы, дотягиваясь кончиками пальцев до желанного корешка, — убью, — рыдала, слушая стук упавшей на пол книги, — прокляну, — падала я вниз башкой, и счастливая валялась на полу, глотая страницу за страницей.
Людей видела мало, точнее меня посещали только дядюшка, Мила и Лев. Слуги не в счет, да и то я видела только надоевшие лица, которые приносили еду, убирали посуду, наводили порядок в комнате.
А однажды утром поняла, что могу встать сама. Ноги дрожали, руки тряслись, и сама себе я напоминала старушенцию с трясущейся головой на тощей шейке. Кое-как доползла до туалета и с облегчением выдохнула! К виду своих руки и ног уже привыкла, впрочем, и ожидала нечто подобное. Все тело было изрезано длинными шрамами, где-то шрамы шли вдоль, где-то поперек, на мне можно было легко изучать направление потока серой магии. Оказывается, за изломом тоже есть ветер и магия не течет ровным потоком, меняя свой ход.
А вот что с лицом думать не хотелось, зеркала в моей комнате отсутствовали.
— Лев, я очень страшная? — пыхтела, подтягиваясь, наверное, в миллионный раз, пот катился градом по лицу, заливая глаза и я быстро моргала.
Лев стоял с секундомером, что-то высчитывая. Услышав вопрос, перевел взгляд на мое лицо, как будто впервые увидел.
— Ну как сказать, — протянул он, — я — привык, и ты для меня еще краше прежней, но люди…люди злые, иногда они не смогут разглядеть в тебе твою привлекательность, и тебе надо с этим жить, наращивать броню. Шрамы везде, но волосы стали отрастать, если захочешь можно одевать маску или что-то вроде, но я бы делать этого не стал, гордился тем, что есть.
Я провела по жесткому ежику волос, которые топорщились в разные стороны.
— Принеси мне зеркало, пожалуйста, — во рту пересохло, и я облизала ставшие вдруг сухими губы.
Лев пожал плечами, вышел и откуда-то притащил маленькое карманное зеркальце.