Сейчас я подаю своим гостям печеный картофель, курицу и салат. Если гости хоть сколько-нибудь особенные, жарю картофель на сковороде, а так скорость важнее вкусовых ощущений, в микроволновой печи семь минут — и готово.
Хетти молода, честолюбива и полна сил, поэтому, когда ей говорят, что мидии мариньер всем надоели и что морские гребешки гораздо интересней, она верит. Что ж, не рискнешь — не победишь. Она сейчас проиграла, но это для нее полезно.
Во второй половине дня, когда шофер уже заехал за Сереной и увез ее домой, Хетти снова звонит. Я спрашиваю ее, что там Агнешка, и она рассказывает, что Мартин решил подбросить ее до церкви, она будет заниматься цветами у отца Фланагана. Агнешка перестала так плотно общаться со своей подругой-огородницей из Нисдена и проявляет интерес к делам местного прихода. Хетти это всячески поддерживает.
— Агнешка ведь живет в чужой стране, ей, я думаю, бывает очень одиноко. Я очень рада, что она хочет влиться в нашу жизнь.
Хетти, видимо, то ли забыла, как подвела ее Агнешка с морскими гребешками, то ли простила ее. Я спрашиваю, в чем Агнешка ходит в церковь — в своих вещах или в ее, Хетти, одежде, и Хетти говорит:
— Господи, какая ты вредная. Ну, надела она мои джинсы, да, потому что я в них не влезаю. Но рубашка-то ее собственная.
Хетти что-то жует. Я спрашиваю, что она ест, и она объясняет — это морковно-ореховое печенье, Агнешка испекла.
Агнешка и интернет
— Барб, ты только послушай, я должна тебе все рассказать, — говорит Хетти на следующее утро, придя в агентство “Динтон и Селтс”. — Захожу я вчера вечером в Агнешкину комнату, когда она ушла танцевать свой танец живота, открываю ее ноутбук — он сам загрузился, — а он весь забит порнухой. Настоящее жесткое порно: девицы с огромными сиськами, и чего только они не вытворяют друг с другом, трое мужчин и одна девица, ну и так далее, и так ярко, крупным планом, вот-вот выпрыгнут в комнату с экрана. И тут же рядом спит Китти.
— Ну, Китти ничего не поймет, даже если и проснется, — говорит Барб. — Если уж такое загрузишь в компьютер, потом не избавишься, само будет появляться во всплывающих окнах.
— Я хотела поговорить с Агнешкой, ты считаешь, не стоит?
— По-моему, не стоит, — говорит Барб. — Она только смутится или обидится и уйдет, как ушла от Элис.
Барб полирует ногти. Ее совсем не тошнит по утрам, между коротеньким лайковым пиджаком и брюками, там, где мелькает сексуальнейшая полоска обнаженного тела, когда она поднимает руки, у нее появилась элегантная припухлость, маленькая, аккуратная, в обхвате крепких тренированных мышц. Уж Барб не разнесет, как разнесло Хетти, когда она была беременна Китти. Может быть, Барб продала душу дьяволу? Барб с Тэвишем договорились никогда не вспоминать, что он настоящий отец ребенка, отцом будет считаться Алистер, он уже внес свою фамилию в списки будущих учеников самых престижных школ. Хетти сомневается, что Барб посвящает в свои тайны ее одну. Она уже рассказала обо всем Мартину. Но так или иначе, а Барб выйдет сухой из воды. Ей повезет, потому что она верит в удачу.
— Но ведь на УЗИ будет видно, что срок другой, — говорит Хетти. Но Барб ее уверяет, что медицинские показатели Алистера не интересуют, хорошо еще, если он хотя бы отвезет ее в роддом, когда настанет время рожать. Может быть, ей придется самой вызывать себе такси. Хетти говорит, что именно так ей и следовало в свое время поступить — это когда у нее начались схватки. Мартин перессорился с бригадой “скорой помощи” из-за того, какой дорогой быстрее доехать до роддома. Кто-то из бригады позвонил в роддом и предупредил, что с роженицей едет нервный папаша; Хетти уже давно отвезли в предродовую, а Мартин все продолжал доказывать, что надо было ехать, как он предлагал. Добрая акушерка успокаивала Хетти — такое-де случается сплошь и рядом. Гнев избавляет от страха. Китти шла ножками вперед, и в этом Мартин тоже почему-то обвинял роддом, да еще как громко обвинял. Тем не менее все остались живы.
— Мужчины! — дружно вздыхают подруги.