— Ты в порядке? — спросил Леваков и только сейчас заметил, что спасение вышло каким-то уж больно тактильным — Снегирева оказалась в его объятиях. Уткнулась носом в грудь, и замерла, подобно маленькой мышке перед большим хищным котом. Антон вздохнул, коснулся плеча девчонки и кое-как отодвинул от себя, скорее даже отлепил. Взглянул на Юлю, та же быстро захлопала ресницами, подскочила и давай активно прыгать из стороны в сторону, собирая с невероятной скоростью бумагу. Антон и сам не понял почему, но ему вдруг стало смешно. И нет, не так, что высмеять, а по-доброму. Снегирева выглядела довольно забавной. А еще она явно смутилась, это было сложно не заметить. И вроде чего смущаться, подарки дарила при всех, в любви считай признавалась, тут же словно другой человек. Странная эта Юля, конечно. Но от ее странностей настроение поднялось, напряжение с плеч упало, и даже захотелось мороженое купить, может и не только себе.
— Ну долго там еще? — буркнул водила черной волги. Мужик высунул из окна круглое опухшее лицо, подобно собачонке.
— Так выйди и помоги, раз такой умный, — не выдержал Леваков.
— Слышишь!
— Подышишь, объезжай или помогай, умник, — не церемонился в высказываниях Антон. Юлька, к счастью, подхватила последний листок и наконец, освободила дорогу. Там уже колонна позади выстроилась, пробку создали.
Водитель волги еще разок выругался нецензурно, но выходить не стал. Наверное понял, что разборки ни к чему, поэтому проехал мимо, однако посмотрел с таким недовольством, будто его зарплаты лишили. Левакову этот взгляд не понравился, и он в очередной раз проявил вредность — показал средний палец. Не кричать же на всю улицу, да и Снегирева здесь, при ней как-то неудобно.
— Антон, — позвала Юля, внезапно оказываясь рядом. Они стояли у самого края дороги, позади высокие плетеные ворота, указывающие на вход в курортную зону, рядом старинная кофейня, архитектура которой сохранилась еще со времен девятнадцатого века и туристы, куда же без них.
— Все собрала?
— Угу, — она кивнула. Подул ветерок, и пара золотистых прядей вырвалось из косы, попадая на лицо девчонке. Она одной рукой держала бумажки, другой пыталась заправить волосы за ушко.
— Морожено хочешь? — спросил Антон. Сам от себя не ожидал, просто вырвалось невзначай. Нет, оно конечно, неправильно. Сегодня поешь мороженое, завтра Снегирева нафантазирует чего. Она, итак, прилипла, ни вздохнуть, ни выдохнуть. Однако домой не хотелось ехать, к подружке новой тоже, а Юлька… Все равно рядом, чего искать компанию, если здесь есть готовый человек.
— М-мороженое? — заикаясь, произнесла Снегирева. Было видно, как она нерешительно сглотнула, облизнув нижнюю губу. Сжала стопу бумажек перед собой, словно там не просто макулатура, а нечто очень важное.
— Мороженое, — сухо ответил Леваков.
— Хочу! — спустя пару секунд выдала решительно девчонка. Повернулась к Антону и улыбнулась.
— Ну, пошли, тридцать три несчастья на мою голову, — буркнул он. Развернулся и направился в сторону будки с мороженым. Будка была старенькая, стояла здесь уже лет десять, как бы ни больше. Белая, с козырьком и голубой надписью. Летом очередь за прохладными сладостями достигала дороги. Там продавали фирменное, которое делал завод в их городе.
— А ты, какое любишь? Стаканчик или на полочке? — верещала позади девчонка. Антон перешел по зебре, Юлька семенила рядом. Голосок у нее довольно заливистый, и звонкий. Но не противный, ни в коем случае.
— Разное.
— Я люблю стаканчик, и обязательно шоколадный.
— Понятно, — кивнул Леваков. Он всего разок оглянулся: рядом телепается. А то еще не дай бог в кого-то врежется или чего хуже, кто-то врежется в нее. Потом опять собирать бумажки. Нет. Такой милости Антон не переживет.
— Но фруктовые мне тоже нравятся. Мы когда в Сочи были, там продавали с кусочками фруктов замороженных. Такая вкуснятина. Мне с малиной понравилось. Ты любишь малину?
— Не знаю, — пожал плечами Леваков. Они остановились напротив лавки. Снегирева крутила головой, разглядывая картонную вывеску с названиями и ценами. Антон сначала тоже смотрел на прейскурант, потом почему-то перевел взгляд на Юлю. Такая мелкая ростом, едва доставала ему до плеч.
— Выбрала?
— А? — растерялась Снегирева. — Да! Стаканчик.