Схватила за лицо и мощными, сильными, огненными потоками отправила ему все свои воспоминания и чувства. И плевать, что придется пережить это все еще раз. Потерплю, не переломлюсь. Пусть посмотрит.
- Каково захлебываться собственной кровью, а, Мастер? Приятно? А что за ощущение, когда отнимают самое ценное – гордость!? Высший класс, да? – Убрала руки, вскочила с него, чувствуя, что вот-вот буду на грани. – Что молчишь, любимый? Ах, да, тебе же все равно.
Отвернулась, запахнула халат, попыталась унять грохочущий в ушах пульс, но куда там. Истерика накатывала подобно цунами. Еще миг и захлестнет, накроет с головой.
Рискнула обернуться и пожалела.
Мастер стоял напротив. Лицо его побелело, на скулах бешено ходили желваки, губы были сжаты в тонкую нитку, а руки в огромные кулаки. Тело напряжено, кажется, что вот-вот кинется, разорвет в клочья все, что попадет под руку.
В глазах – таких родных, янтарных - разлилась бездна. Не осталось даже воспоминаний от былой мирной пустоты. Сейчас там огонь – всепоглощающий, карающий, жестокий. Этот жар готов вырваться, сжечь все вокруг дотла, до серого, унылого пепла.
Я никогда не видела его таким. Даже не подозревала, что он может быть…адовым пеклом. Вглядываясь в бездну глаз, я позабыла об истерике, по коже поползли ледяные мурашки.
Закрыла лицо руками, глубоко вдохнула, так, что легкие засаднило, а голова закружилась, потом выдохнула, подошла к нему вплотную, обняла за талию. Прижалась щекой к груди и услышала, как бьется его сердце – бешено, в нечеловеческом ритме.
Долго, очень долго обнимала его, а потом почувствовала, как каменное тело Мастера стало постепенно расслабляться. Он не обнял меня и на этот раз, но я все равно не хотела его отпускать. Когда сердце Алекса уже не грозило сломать грудную клетку, я шевельнулась, а он отмер. Взял прядь волос, поднес ее к лицу и вдохнул запах. Потом прижал меня к себе так, что позвоночник захрустел.
Мелькнула мысль, что он меня вспомнил. А следом пришла еще одна – неужели он забывал? Отбросила их, и поняла, что держусь на честном слове – сил не осталось никаких. Вымотала меня истерика.
Мастер словно очнулся. Приподняв, шагнул к постели, усадил меня и произнес жестким, абсолютно безжалостным голосом, в котором не было и тени сомнения:
- Найду его.
И я поверила.
Глава тринадцатая.
Мастер изменился. Не осталось и следа от того Алекса, которого я знала «до». Теперь это был кто-то идентично похожий, по прежнему родной моему сердцу, но не тот, что раньше.
Сложно было в точности описать эти самые отличия. Новый Мастер иначе смотрел – во взгляде поселилась пустота, которую иногда сменял жар, а порой и леденящий холод. Иначе говорил – чаще рублеными, короткими фразами - скупыми на какие-либо эмоции.
Он словно стал жестче, и намного – в сотни тысяч раз равнодушнее. Он выгнал слуг, и мы остались в замке практически одни – не считая Мэй и пары горничных. Теперь в доме сделалось пусто и мрачно – не слышался смех и всевозможные досужие разговоры. Радовал только запах выпечки, что сладко разносился по всему замку – это Мэй пыталась меня откормить. По первости она рыдала, уткнувшись подбородком мне в макушку и подолгу не хотела выпускать из объятий. Я видела, как за дни, что меня не было, поседели ее волосы, а морщинистые, горькие складки у рта, стали глубже, и понимала, что разлука ей тяжело далась.
И все же, я шарахалась от каждой тени в замке – беспокоили неясные тревоги, а еще и болезненные воспоминания не давали покоя, но это длилось недолго. Через несколько дней после возвращения, когда были готовы мои новые комнаты, Алекс меня запер.
Просто вывел из прежней спальни и повел в свое крыло.
Новое жилище - несколько смежных комнат: кабинет, спальня и ванная, располагалось совсем рядом с покоями Мастера.
Когда огляделась, не могла взять в толк почему нельзя было остаться в прежней спальне – и зачем мне собственный кабинет? На мой вопрос Мастер ответил, что я остаюсь тут надолго и выходить мне категорически запрещено. А потом вышел, и наглухо запер двери магией такого уровня, что от ее силы закружилась голова.
Окна выходили на юг – за ними о скалы разбивалось волнами море, а высота была такая, что кружилась голова.
В целом, жилище было уютным. Кабинет заставлен всевозможными книгами – как научными, так и художественными. В дубовом, с красным отливом столе – широком, гладко отполированном и вкусно пахнущем лаком, нашлись инструменты для рисования и письма. Стол находился прямо по центру кабинета – у стены. Слева и права – окна за коричневыми занавесками и пара мягких, высоких кресел – одно хозяйское, а другое гостевое по обеим сторонам стола. Книжные стеллажи – от пола до потолка, стояли у стен по периметру комнаты. Картину завершал пушистый светло-коричневый ковер с длинным ворсом. И все же, не смотря на уют, тут не было никаких милых сердцу вещей – ни картин, ни фигурок животных, что я так любила. Спальня не была роскошной – интерьер простой, в теплых тонах. Из меблировки кровать – широкая и мягкая, да скромных размеров шкаф. Все вырезано из лучшего дерева, от чего кружилась голова – запах в комнатах стоял упоительный. Нагретые, лучащиеся светом – видно было, как пылинки плывут в воздухе, скромные, но уютные апартаменты стали моим жилищем.
Забегая наперед, скажу, что очень и очень надолго.
Дни летели, я сидела взаперти и много читала – книги заменяли мне все - воздух и развлечения. Еду приносил Мастер, а иногда Мэй. С поварихой удавалось немного поболтать – она рассказывала новости, но все больше шепотом - тоже уловила переменчивость хозяина. Мастер же надолго не задерживался – порой не говорил и слова. Ждал, пока поем и уходил.
А однажды, спустя месяц после переезда, пришел с горящими глазами и повалил на кровать. Я пыталась отвечать на его ласки, но он не давал, грубо сжимал мне руки над головой и делал все по-своему. С тех пор и поселилась в душе ноющая боль. Я стала заложницей у своего любимого. Была рабыней, которой нельзя проявить даже каплю воли.
Собственно, именно отсюда и следовало начинать рассказ, но очень уж увлекли меня воспоминания.
- Сколько я еще буду взаперти?
Он ничего не ответил. Стоял, оперевшись о дверной косяк и смотрел, как я ем.
- Алекс, что происходит? – Отложила в сторону поднос и посмотрела в упор.
- Ничего не происходит, - сухой тон, вся та же пустота во взгляде.
- Вот именно! Я сижу тут уже второй месяц – когда-то же наказание закончится? Я хочу на улицу, прогуляться, потренироваться в магии – ты перестал меня учить! В конце концов, я просто хочу нормально жить! – Ведь не навсегда же он меня запер.
- У тебя есть все необходимое. Жаловаться не на что, - пожал плечами Мастер.
- Ты серьезно? – Это все, на что меня хватило.
- Более чем. Тут ты в безопасности. У тебя есть книги, информация, развлечения.
- Но я хочу свободу! Определи рамки наказания. Сколько я тут пробуду – еще месяц? – Он лениво разглядывал стену за моей спиной, а мне не терпелось услышать ответ. – Скажи мне, сколько? – Вскочила с кровати, обхватила себя руками.
- Ты пробудешь тут столько, сколько мне захочется, - вот и весь ответ.
- Да что с тобой, Алекс! Мне хочется схватить тебя и встряхнуть как следует! Посмотри на себя – ты изменился! – Впервые я заговорила об этом.
Раньше мне казалось, что все станет на свои места – стресс пройдет, волнение поутихнет, и Мастер просто станет собой. Но нет. Ничего не менялось. Он оставался таким же – равнодушным и пустым.
- Привыкай, - он шагнул ко мне, а я напряглась.
Глаза прищурены – не разобрать эмоций. Они порой так быстро менялись, что не уследить.