Я прохожу мимо него, прямо за спиной, и будто попадаю в облако его странной, давящей ауры с тяжелым запахом одеколона. Воздух вокруг густеет, а по спине пробегают мурашки. Я слышу шорох одежды — он оборачивается, и неожиданно звучит убийственной красоты голос с легкой, опасной хрипотцой:
— Никольская?
Что?! ЧТО? ЧТОО?!
Я в шоке поворачиваюсь. Откуда он знает мою девичью фамилию?!
Я рассматриваю его лицо, судорожно перебирая архивы памяти. Вблизи он еще красивее. Просто мистер геноцид девичьих сердечек. А дьявол улыбается так, будто я его лютый враг и он готовится всадить мне в грудь кинжал до самой рукояти.
Может быть, так оно и есть, потому что пузанчик рядом внезапно произносит:
— Элиас, не будем отвлекать. Мы пойдем.
Тот кивает. А я ощущаю, как тысячи острых лезвий внезапно вонзаются мне в сердце, заставляя его истекать кровью от отвратительных, колючих чувств, которые всколыхнули давние воспоминания. Мне знакомо его имя. Мне знакомы его глаза. Господи, так вот откуда я знаю фамилию жениха. Бергман, Бергман, мать вашу! Кажется, сегодня женится кто-то из родственников Элиаса!
Черт побери, последний раз я видела его пятнадцать лет назад. И я предпочла бы просто стереть из памяти эти моменты.
Потому что пятнадцать лет назад, я, кажется, растоптала сердце этого красавчика. И из-за меня он в тот же день загремел в больницу со сломанными ребрами.
Какая ирония.
Обещанная история про брата Эрика из «Курьера-миллиардера») Читать можно отдельно оба произведения;)
Эпизод 2. Настя
Пятнадцать лет назад…
— Настя, с выпуском! Поздравляю!
Нечто огромное и мягкое налетает на меня со спины, под дружное «У-у-у!» и свист одноклассников, обнимает, и перед лицом появляется букет белоснежных лилий.
— Бергман! Ты дурак! — взвизгиваю я, выворачиваясь из объятий. Отпихиваю в сторону веник из лилий, и их стебли с хрустом ломаются. Лицо пылает от стыда. Над этой сценой ржет Артем, парень, который мне безумно нравится, высокий блондин, в белой рубашке с небрежно закатанными рукавами. Стоит, засунув руки в карманы, и веселится.
Оборачиваюсь, отталкивая парня, который своим поступком подписал себе смертный приговор. Руки будто проваливаются в теплое, мягкое желе, которое вместо тела у этого толстяка.
Элиас Бергман, пухляш с девчачьей кличкой «Элис». Отец — швед, мать — русская. Весит около ста килограмм. Объект насмешек всего класса с тех пор, как перевелся к нам в школу. Самое большое желание, которое я испытываю сейчас — стереть из его памяти несколько классов нашей дружбы, хотя бы на один день. Мне ее просто не простят.
На лицо толстяка будто ложится тень. Выглядит он несколько ошарашенным и растерянным.
— Настя, что случилось? — спрашивает у меня он.
— Ничего! Ты не видишь, что я занята? Что тебе от меня нужно?! — мой голос взволнованно взлетает на несколько октав, а сердце бьется, как сумасшедшее. Больше всего я боюсь, что девчонки начнут меня подкалывать, издеваться, и… прощай нормальная жизнь. Снова. Когда-то я уже была серой мышкой, и возвращаться в те времена не хочу.
— Я хотел тебя поздравить, Настя. На, держи, если ты не в настроении…может, поднимет.
— Я тебе не училка, Элиас, — я отпихиваю букет, который будто рой назойливых насекомых постоянно оказывается возле моего лица стараниями Бергмана.
— Бергман, отвали от девочки! — ржет один из друзей Артема, — куда ты лезешь со своим беременным брюхом?
— Пошел нахрен, — мрачно произносит Элиас, и переводит на меня горящий взгляд, — ладно, увидимся после выпускного, Настя. Аккуратнее с этими бабуинами.
— Я не могу после выпускного, Элиас… — начинаю я, и хочу было договорить, что иду отмечать его в компании этих ребят, как Артем достает руки из карманов, сжимает кулаки и делает шаг к Элиасу.
— Че сказал? Повтори? — перебивает он мой тихий голосок.
Я вижу, как мимо меня пролетает букет, унизительно шлепаясь в лицо Артема. Тот с руганью отшвыривает его в сторону, и начинается какая-то вакханалия. Меня отпихивают плечом в сторону, ботинки с хрустом давят белые лилии на полу, превращая их в серую кашу. Парни, ругаясь, хватают Элиаса за шкирку и тащат к выходу из актового зала, на улицу.
Мой локоть стискивают холодные пальцы. Я поворачиваю голову. На меня смотрит очкастая заучка Валя. Господи, это серое платье на ней, которое она надела на выпускной, смотрится, как половая тряпка.