— Я вдруг поверила, что ты научился быть подлым… я усомнилась в тебе, обиделась. Только о себе думала, а ведь ты тоже пострадал. И даже намного больше меня.
— О чём ты?
— Потому что у тебя был друг, а появилась я и всё испортила. И тренер на тебя злился, ты чуть из команды не вылетел.
— Я сам готов был уйти, — говорит, брови хмурит, а на переносице глубокая складка. — Сегодня же хотел, готов был просрать игру, бросить команду. Я готов был их предать.
— Почему?
— Потому что я снова выбрал тебя. Всегда я выбираю только тебя, Синеглазка.
Я молчу поражённая его словами. Он действительно готов был бросить любимый футбол из-за меня?
— Когда мне тренер видео это показал, у меня одна мысль была: ты осталась наедине с этим дерьмом, а я ничего не могу поделать. Чуть фляга от этого не потекла. Но ты не волнуйся, — наклоняется ниже, носом щеки моей касается, шумно дышит, — я со всем разберусь. Моя страница взломана, но через знакомых парней всё восстановлено и удалено. С сайта универа тоже всё удалили, сервак почистили. Знаешь, есть бонусы в том, чтобы быть сыном вузовского спонсора, отличником и звездой команды — это авторитет. Меня уважают, некоторые побаиваются. Не станут о тебе сплетни распускать, не рискнут.
— А преподаватели?
— Не парься, травить тебя никто не станет. Ты же тоже будущая гордость, да? Не всякий студент способен все республиканские предметки «взять» и так гореть учёбой, как ты. Они же не дураки.
— Почему вы сцепились с этим…
Демид становится мрачнее тучи и со злостью слова выталкивает:
— Потому что он пробрался в кабинет тренера и пошаманил с моим списком контактов. Его сдал Юрка, нападающий.
— Я звонила тебе…
— Ну вот потому я его и готов был грохнуть. Я даже себе никогда не позволял твой номер в чёрный список заносить, — невесело шутит, а я утыкаюсь носом в его широкую грудь.
— Что это за люди, а? Почему каждый считает, что имеет право рушить нашу с тобой жизнь? Почему опять всё повторилось?
— Везунчики мы с тобой, — слышу в его голосе усмешку, только очень горькую. — Зато мы уже не дети, должны были поумнеть. Поумнели же?
Смеюсь и плачу одновременно, выливаю из себя всю тоску, цепляюсь за порванную футболку. Демид тихонько качает меня из стороны в сторону и поёт ту самую колыбельную, которая успокаивала меня в детстве.
Я не знаю, что будет с Никитой за его поступок. Уверена, что готовил он это долго и тщательно. Когда он говорил мне, что Демид меня не простил, пытался уже тогда посеять зёрна сомнений, подготавливал почву. Пытался заставить меня усомниться в Лавре уже тогда. Только я верю ему больше, чем себе — так исторически сложилось. В его ненависть верила, а потом в любовь. Наверное, именно поэтому пришлось применить тяжёлую артиллерию, только ни один план не бывает без изъянов.
Но отдать ему должное, я повелась. Только ничего бы ему это всё равно не дало, с ним бы я не стала строить отношения даже запри он меня в подвале.
В дальнейшей суете мы узнаем важные подробности. Тренер собирает команду, разрешая мне, как пострадавшей стороне, тихонечко присутствовать в комнате. Предусмотрительно Обухов садится рядом с Демидом, отсекая того от поникшего Кирилла.
Кирилл оправдывается и рассказывает, почему пошёл на это.
— Я… — отводит взгляд, ковыряет носком кроссовок шов на плитке. И чуть ли не криком заканчивает мысль: — Я в тотализатор проиграл. Поставил на Манчестер, а они вылетели. Продулся начисто, все бабки спустил.
— И Никита тебе занял?
— Да, — уже тише. Поднимает взгляд на тренера, смотрит на него с надеждой. — Пожалуйста, не выгоняйте меня из команды. Дайте шанс.
— Один раз проиграл?
— Да он постоянно ставки делает! — кричит, подскакивая с места, тот самый парень из коридора. — Скоро мать родную продаст.
— Значит, игроман? Вычёркиваем.
— Но тренер! Не надо, тренер! Я завяжу.
Тренер мрачно смотрит на него, крутит в руках карандаш. а он в мощной ладони кажется совсем тоненьким, как ивовый прутик.
Я сижу, слушаю всё это и вздохнуть боюсь, чтобы не пропустить ни единого слова.
Нет, я передумала. Никита — не трус. Он паук, который раскидывает свои сети, вплетая туда всё больше и больше людей, опутывает, не гнушается никакими методами. Это даже восхитительно — моей маме такой зять очень бы понравился. Из них бы получилась отличная команда лжецов и лицемеров.
Разбирательство длится ещё долго, и всё это время я думаю о самых разных вещах. Вспоминаю прошлое, глядя на напряжённую спину Демида, думаю о будущем. Не знаю, каким оно будет, но я очень хочу, чтобы парень этот с невыносимо мудрыми глазами, проживший, кажется, тысячу жизней, всегда был рядом.