Спать мне уже не хочется, и я рассматриваю дорогу за окном. Лесополоса сменяется городскими пейзажами, просыпаются жители, спешат по своим делам, со своими заботами на сердце, с горем и радостью. Кто-то наверняка счастлив, а кто-то потерял близкого или любовь.
— Демид, я хочу позвонить хозяину дома. Он имеет право знать, что в его дом кто-то проник. В конце концов, мы не на таких условиях дом снимали.
Демид коротко головой качает.
— Не надо, я уже. Он будет ждать нашего приезда, осмотрит территорию.
— Ты правильно сделал, — подаюсь влево и целую Демида в щёку, хотя хочется большего. Наверное, из-за адреналина и общего морального состояния, но хорошо, что рядом Обухов, с ним мы точно доедем быстро и без приключений.
— Когда не спишь, дорога длиннее, да? — вклинивается между нашими креслами Обухов, уставший от молчания.
Он утомительно активный, а ещё улыбается от уха до уха, но это всё маска. Показное веселье, но я благодарна ему за всё, что он делает. За верность Демиду благодарна тоже, хотя Илье, наверное, непросто — всё-таки Никита был их другом.
За болтовнёй обо всём на свете время пролетает. Я устала переживать, и сейчас хохочу от души, до слёз и сбитого дыхания над анекдотами, байками из их совместного прошлого, и Обухов ловко огибает острые углы и совсем не упоминает Никиту.
Когда оказываемся в нашем районе, на часах восемь утра, и все разговоры плавно стихают. Будто к минному полю приближаемся, и любой лишний звук может спугнуть.
У нашего дома припаркована машина хозяина — он стоит у ворот, рядом незнакомый мужчина в тёмном пальто.
Демид молчит и обменивается с Обуховым короткими взглядами. В воздухе искрят электрические разряды, и от греха подальше я выхожу из машины, улыбаюсь Геннадию, и парни, как по команде, синхронно выходят следом и так же дружно прикрывают дверцы.
Рукопожатия, обмен положенными при встрече любезностями, сухие улыбки и напряжённые взгляды.
— Пойдёмте, покажу кое-что, — Демид первым приступает к делу, и мы вереницей движемся по нашему двору к самой дальней и неприметной его части, где в соединяющем участки заборе за вечнозелёным кустарником… дыра. Я даже руку в неё просовываю, хватаю пальцами воздух, но это совершенно точно…
— …чёртов лаз, — ругается сквозь стиснутые зубы Геннадий. — Заделать.
Мужчина в чёрном пальто кивает и что-то помечает на экране планшета.
— Замки были сломаны? — спрашивает у меня, а я отрицательно головой качаю.
— Нет, скорее всего через окно влезли — мы иногда оставляем. Но следов не было, только зажигалка на полу валялась. Помните, я вам звонила, спрашивала, не курите ли вы?
— Помню, — кивает хозяин и хмурится. — Почему только это спросила, а не рассказала, что нашла её на полу?
И правда? Почему я? Ведь насторожилась! Но тогда так много всего произошло, ещё толком не отошли от пожара и было совсем не до этого.
— Из головы вылетело, — отвожу взгляд. — Простите.
Гена нервным жестом поправляет рукав куртки. Сейчас перед нами не весёлый здоровяк, а мрачный опасный мужик, от которого можно чего угодно ожидать.
— Я тоже молодец, — Демид притягивает меня к своему боку, целует в макушку. — Про лаз знал, хотел его заделать, да тоже забыл.
Хозяин сообщает, что лаз этот сделал в ранней юности самолично, чтобы к соседской девочке бегать, минуя препятствия, да потом жизнь закрутила, так дыра тут и осталась, как напоминание о шальной юности и первой любви.
— Наверное, меня сгубила ностальгия, — усмехается Гена и напоминает своему помощнику о необходимости его заделать вот прямо сегодня, никуда не откладывая. — Пришли ребят, пусть пошаманят. Хоть танковую броню припаяют, но чтобы лаза этого к вечеру не было. Ясно?
— Предельно.
— Так, молодёжь, шустро в дом, пока не замёрзли, там уже договорим.
— Ясь, ты иди, а у меня дело, — Демид отталкивает меня, не хочет слушать никаких возражений.
— Демид, я с тобой! — упираюсь, потому что ситуация с Никитой и меня касается. Ну и я просто боюсь, что если меня рядом не будет, Демид наделает ошибок, и даже Обухов его не остановит, а отец не спасёт.
— Яся, это не обсуждается. Потом плюнешь ему в морду, но сейчас время мужских разговоров.
С ним невозможно спорить, и приходится уйти в дом вслед за хозяином. Озираюсь, провожая Демида взгядом, и сердце так сильно стучит.
Не делай глупостей, Лавр, не смей.