И тебя я просто воспринимала таким, как есть. Психуешь временами? Ну, ради Бога, с таким режимом жизни и с твоим бизнесом это нормально, если себя вечно сдерживать – загремишь в кардиологию или в дурку. Рано просыпаешься? Да хоть совсем не спи, только мне не мешай. Нравятся тебе военные фильмы? Смотри, но я в этом не участвую. Посмотрю что-нибудь другое.
И я ждала того же от тебя. А ты все никак не мог угомониться. Все время что-то требовал, убеждал, заставлял, настаивал. Иногда я сдавалась и шла навстречу, но чаще пыталась отстоять свое мнение. А тебе казалось, что я выпендриваюсь, обманываю, притворяюсь… Не знаю, что там еще. И я просто устала не соответствовать.
Вот такой вот монолог, после которого остается только долго молчать. А что тут скажешь? Как всегда, ходит тузами, на мелочь не разменивается. И крыть мне тут нечем. Какой джокер у меня в рукаве? Любовь моя неземная? Так ее сейчас не время доставать. Она и ее так же начнет препарировать. И превратит мое больное, измученное чувство в какую-нибудь зависимость "по Фрейду". С нее станется. А я этого пока не хочу. Мне пока нужно подумать.
– Будешь вино к ужину?
Скептический взгляд в сторону ящика, где стоит недопитая бутылка – память о вчерашнем неудавшемся свидании. И почему не выкинул? Ведь дрянь же, Аня такое не пьет, я – тем более.
– Да нет, не то. Такую бурду я тебе предлагать не стану.
– Я должна себя чувствовать польщенной?
– Как хочешь. Просто я помню, что ты любишь, и у меня стоит бутылка красного сухого, настоящего испанского. Ездил туда в отпуск, привез. Наверное, тебя дожидалось.
– О, это уже прогресс. Если не должна – тогда да, я чувствую себя польщенной. – Что это было сейчас? Намек на то, что ответил правильно, что понял ее, наконец? Если так, я готов повторить эту фразу еще три раза, чтобы услышать такое же одобрение и радость в голосе. Настоящую радость и удовольствие.
Отпила глоток, посмаковала, закрыв глаза, довольно хмыкнула:
– Спасибо. Действительно, очень вкусное. – Вот почему я глаз от нее не могу оторвать, когда она ест или пьет, особенно вот так – с явным удовольствием? Оттого, что так невыносимо эротично прикрывает глаза или облизывает губы? Наверное, все-таки маньяк, или больной извращенец. Потому что за столом начинаю думать о постели. Хотя, рядом с ней всегда об этом думаю. Плачет по мне дядюшка Фрейд, вместе с остальными мозгоправами.
– Слушай, я понял, что ты не хочешь "прогибаться под изменчивый мир", но как ты тогда живешь? Как друзей заводишь, как на работе общаешься?
– На работе все просто: деловые отношения, прописанные инструкцией. Никто никого не должен любить или дружить. Вышли за порог магазина и можно забыть друг о друге. Пока от меня компания не потребует сделать что-то вразрез с моими убеждениями, нет никаких проблем. А с друзьями – просто хороший фильтр. Рядом остаются только те, кому со мной действительно интересно. Остальные растворяются через время. Зато я уверена, что те, кто остался – ценят меня такую, какая есть, со всеми тараканами и вывертами.
Да, у нее, оказывается, все очень просто. Хотя намного сложнее, чем у других. Собственная философия. Интересно, каково с ней по жизни?
– И ты не боишься, что останешься совсем одна, когда вдруг окажется, что никого не устраиваешь?
– Тогда я пойму, что не мир сошел с ума, а у меня с головой проблемы. И начну их лечить. Только сейчас нет такой проблемы: мне хватает того круга друзей, которые давно определились, что им нужно от меня, а мне – от них. Вот и ты, Дим, определись, что тебе нужно: дурная девка с кучей тараканов в голове, которая их не прячет, или нормальная женщина, тоже с тараканами, но хорошенько прикрытыми?
А что тут определяться? Вариантов у меня давно уже нет.
Глава 18
Дима перебрал массу вариантов и поводов, чтобы, следуя совету Сергея, снова встретиться с Анной. Понял, что это ему необходимо, иначе есть все шансы свихнуться от тоски.
Но, не имея опыта в возвращении ушедших женщин, никак не мог определиться – как лучше? Какой повод найти, чтобы стал серьезным и не надуманным, чтобы не прогнала на первых же минутах, или сама не ушла? Маялся еще несколько дней, хотя стало немного легче: появилась цель, и ушло ощущение безысходности.