Хотя русские авторы и вызвали к жизни понятие о резонерстве, все же в отношении к клиническим фактам они остановились на полпути и остались верными традициям французской школы; в описаниях Корсакова и Сербского резонирующее помешательство стоит слишком близко к нравственному помешательству, против чего мы бы считали своим долгом протестовать.
Психастенический характер (К учению о патологических характерах)
Основными чертами людей с психастеническим[17] характером являются крайняя нерешительность, боязливость и постоянная склонность к сомнениям. Эти главные качества психастеников объясняются тем обстоятельством, что они чрезвычайно впечатлительны, и притом впечатлительны не только ко всему тому, что кругом них в данную минуту происходит, но впечатлительны еще более, быть может, к тому, что, по их мнению, может случиться, ко всем тем неприятностям, которые, как они полагают, ожидают их в ближайшем будущем; результатом такой впечатлительности и оказывается робость, вечные сомнения и совершенное отсутствие энергии и инициативы. Все наши психические переживания сопровождаются определенным чувственным тоном, определенной эмоциональной окраской, и эта окраска обыкновенно тем интенсивнее, чем ближе к нам момент переживания. У психастеников дело обстоит не так, и это является одной из наиболее отличительных черт их характера. Как на это указал Ziehen, у психастеников соответствующая эмоциональная окраска (обыкновенно отрицательного характера) сопровождает не только мир непосредственных переживаний, мир ощущений, но в такой же самой степени, если не в большей, еще и мир представлений, мир прошлого, а еще более мир будущего. Будущая, только даже возможная опасность или неприятность не менее страшна психастенику, чем непосредственно существующая, действительная. В общем баланс психической жизни, мир непосредственных восприятий, сумма внешних впечатлений играют у психастеника не бо́льшую, а скорее меньшую роль, чем мир образов и представлений, психастеник живет не настоящим, а прошедшим и будущим. Всякая мелочь, всякий пустяк, которые психастеник замечает в окружающей жизни, заставляют его думать; целый ряд обыкновенно неприятных ассоциаций возникает в уме психастеника по каждому ничтожному поводу, по такому поводу, на который другой индивидуум, психически совершенно нормальный, не обратит никакого внимания; и психастеник не только не отталкивает от себя все эти ассоциации, а напротив, с охотой, с любовью предается своим размышлениям. Имея очень большую склонность к рефлексии, психастеники чрезвычайно ярко представляют себе всю случайность и всю суету жизни, чрезвычайно легко становятся они философами или даже мистиками. Будучи сами крайне впечатлительными, они крайне деликатны и по отношению к другим, они всегда страшно боятся, как бы кого-нибудь не обеспокоить, не обидеть; чувствительность окружающих они оценивают своей меркой и не хотят причинять другим то, от чего они сами так страдают. В общем, психастеник очень боязлив и робок, он боится всего, он отступает не только перед действительной опасностью, но и перед опасностью, существующей лишь в его воображении, он боится не только того, чего следует опасаться; нет, он боится даже и того, чего он просто лишь не знает; всякое новое, незнакомое дело, всякая инициатива является для психастеника источником мучений; если нет крайности, если нет давления извне, психастеник никогда не решится начать что-нибудь такое, чего он боится или чего он просто не знает.
Тот процесс, который называется «принять то или другое решение, решиться на что-нибудь», этот процесс совершается у психастеника крайне медленно, и это даже в том случае, когда дело касается самого ничтожного обстоятельства; и здесь возникает целый ряд соображений, которые тормозящим образом действуют на энергию индивидуума. Даже решившись на что-нибудь, начав уже действовать, психастеник все время сомневается, так ли он поступает, он постоянно проверяет себя, то ли он сделал, что хотел, или нет, и эти вечные сомнения, этот всегдашний контроль самого себя делают его работу и медленной, и мучительной, даже если дело идет о его обычной работе, к которой он привык, которую он, может быть, любит. Сомнение в правильности сделанного им заставляет психастеника вновь переделывать то, что он только что сделал; недоверие к самому себе, к своим силам заставляет его обращаться к другим или за помощью, или хотя бы за тем, чтобы его успокоили, чтобы ему сказали, что беспокоиться, волноваться нет решительно никаких оснований. Эта склонность искать поддержки у других, это неумение обходиться без посторонней помощи является также одной из отличительных черт психастенического характера.
17
Я останавливаюсь на термине, предложенном