Во власти разгулявшейся фантазии я не заметил, как опустел противоположный берег . О том, что остров обитаем, говорили только лодки, сгрудившиеся у самой воды. Но я их не разглядывал, некогда. Перед глазами разворачивались картинки одна краше другой. Я вдохнул полной грудью и потянулся, мурлыкая себе под нос на мотив вальса, въевшийся в подкорку реквием. Громкий хруст заставил подпрыгнуть на месте, к моим ногам упал красный цветок, напоминающий земную лилию. Не успел поднять его, хруст послышался снова.
Я посмотрел вверх: уцепившись за толстую ветвь стройной ножкой, а другой упершись в неровный ствол на дереве обнаружилась русалка в мокром алом облачении, липнущем к телу. Любопытство на миленьком личике, стоило её заприметить, мигом сменилось на испуг. Девушка скользнула с дерева и, промчавшись мимо меня с быстротой молнии, была такова. Я вскрикнуть не успел, как нарушившая табу проказница оказалась на середине пролива, а спустя минуты уже подплывала к берегу, укрываясь за лодками, чтоб не заметил грузивший провизию Кровед. Девушка долго пряталась, дожидаясь пока он пойдёт за следующей партией продуктов, затем отползла в сторону и улеглась на песок. Если это моя вчерашняя провожатая, она должна быть в карантине. Вот ведь любопытная.
В этот момент, направлявшийся к посёлку Виктор, вдруг остановился и, как показалось, посмотрел в мою сторону. Я распластался на земле и замер, так и не сообразив, зачем это сделал. Высунулся и точно в замедленном кадре увидел, как на том берегу лоб в лоб столкнулись невовремя выскочившая из укрытия алая и Кровед. От неожиданности мой незадачливый предтеча сел на мягкое место, взбрыкнув ногами в воздухе. Девушка бросилась поднимать первопроходца. Обретя устойчивость, Виктор встряхнулся и принялся кричать, гневно тыча пальцем то на остров Забвения, то на поселок. В ответ девушка покачала головой и показала на воду, сдобрив свою оправдательную речь красивой пластической тирадой из которой и я смог заключить, что она решила окунуться в прохладной воде залива, а на остров Забвения – ни-ни, даже в мыслях не было. В итоге алая проказница указала ножкой в небо, где совсем недавно обрёл покой Летун, и часто закивала, приложив ладошку к груди. На что Кровед разразился новой порцией брани, столь суровой, что до меня добрались обрывки слов, а после указал нарушительнице, куда ей следует идти и подтолкнул в спину, чтоб не задерживалась. Ярким мотыльком она устремилась прочь, но остановилась у самых деревьев и окинула запретный остров мимолетным взглядом. Я едва удержался, чтобы не помахать ей рукой. Кровед загрузил лодку и, накинув плащ, двинулся через Ахерон обратно.
У них заражение, а я, как последний идиот, строю воздушные замки? Пора убираться в избушку. Зачем подставлять девчонку? Я осторожно спрятал цветок в карман, отполз за дерево и скоро уже лежал на топчане, изо всех сил изображая послеполуденную дрёму, в которой Виктор меня и нашел.
– Ну, ты и здоров дрыхнуть, – произнес он, когда я разлепил глаза и лениво оглядел вошедшего. – Давно на природе не был? Все дом-работа, – я кивнул, соглашаясь. – Ладно, я тебе обед с доставкой организовал, с анализами закончил, так что можем посидеть спокойно, поговорить. Ты никого здесь не видел? – стараясь, чтоб вопрос прозвучал непринужденно, произнес он.
– В смысле? Птиц? Даже не разговаривал. – С невинным выражением лица, пожал плечами я.
– Угу, тоже мне Франциск Ассизский нашелся, – пробурчал Виктор, свернув рогульку из пальцев. – Ты что снаружи не был?
– Выходил. Утром ещё. А потом… – я потянулся и сел. – Лучше скажите, что с результатами? – Кровед рукой махнул.
– Все в порядке, можешь не тревожиться. Чист, как стеклышко.
Я выдохнул – пронесло. Теперь можно разрабатывать планы. Бывшей начальнице послание отправлять нельзя, мало что теперь меня ненавидит, в её власти вывернуть всё так, что волшебное свойство 224-бис первой откроет она. Так что надо осторожно, через своих… и кто там свой остался, после моего демарша?
Виктор накинул скатёрку на деревянный стол и принялся расставлять посуду, облизываясь и прищёлкивая пальцами. Я миролюбиво улыбнулся и подсел поближе. Сглотнул слюну, когда на тарелке появилась горка лепёшек, пахнущих свежей выпечкой. Виктор устроился напротив. Разлил по чашкам холодное молоко, макнул лепёшку в мисочку, наполненную вязкой янтарной жидкостью, добавив, что это местный мёд, и откусил. Я последовал его примеру. Лепёшки оказались мягкими с хрустящей корочкой, а мёд – слаще представить нельзя. Некоторое время мы жевали, поглядывая друг на друга.