Во время съёмок в павильоне царила полная тишина. Мощные микрофоны улавливали малейший шорох. Поэтому после крика «Мотор!» все замирали и ждали, пока режиссёр прокричит «Снято!». Заговорить никто не смел. Даже ходить запрещалось, потому что по большом складу разносилось громкое эхо. Я как раз успела добраться до декораций офиса компании «Наковальни Махоуни», когда услышала громкий скрипучий голос Морриса:
– Махоуни за работой, дубль первый. Мотор!
Я затаила дыхание, боясь пошевелиться. А вдруг врежусь во что-нибудь или споткнусь об один из толстых проводов, змеившихся по полу? Я ведь ужасно неуклюжая, все это знают. К счастью, вскоре мои страхи улетучились. Теперь я могла думать только о том, как восхитительно играет Гарольд! У него явно был недюжинный талант. Я уже видела эту сцену со знаменитым Германом Хаусманом в роли мистера Махоуни, но Гарольд Сафер оказался на порядок лучше!
С началом дубля он словно преобразился. Пропали его привычные нервные жесты. Он шагал с достоинством и разговаривал уверенным, властным голосом человека, сколотившего огромное состояние на производстве наковален. Я смотрела на знакомое мне лицо Гарольда, но видела в нём только Этана Махоуни.
Стараясь не двигаться, я медленно огляделась по сторонам. Вокруг сцены стояло человек двадцать: члены операторской и звуковой групп, визажисты и парикмахеры, помощник режиссёра и другие ассистенты. На их лицах отражалось искреннее изумление. Никто не ожидал, что Гарольд окажется непревзойдённым актёром.
– Деньги должны прийти в течение двух дней, не больше, – сурово произнёс он свою последнюю реплику.
– И … снято! – крикнул Моррис.
Толпа разразилась аплодисментами. Хлопал даже Моррис. Гарольд на секунду растерялся, но быстро сообразил, что к чему, и отвесил низкий поклон.
– Великолепно! – воскликнул Моррис, когда аплодисменты стихли. – Теперь повторим всё то же самое, чтобы снять ваше лицо крупным планом, Гарольд. Все на позиции!
Актёры встали там, где должны были находиться в начале сцены, и Моррис снова крикнул:
– Мотор!
Гарольд повторил своё блестящее выступление всё с тем же оглушительным успехом. Жалко, Бесс и Джордж не видели его триумфа! Я так увлеклась происходящим, что даже не заметила, как Джули Блаттберг, звукорежиссёр, покинула свой пост у микшерного пульта. Увидела её уже тогда, когда она проталкивалась к Моррису. Джули приподняла его наушники и что-то ему сказала.
– Стоп! – тут же проорал Моррис.
Операторы бросили снимать, и актёры расслабились. Все вопросительно посмотрели на Морриса, гадая, в чём дело, но я уже всё поняла. Как только актёры умолкли, до меня донёсся вой сирены. Он был не слишком громким, но Джули, видно, его уловила. Наверное, она переживала, что микрофоны поймают этот звук и испортят сцену, события которой происходили около сотни лет назад.
– Давайте подождём, пока сирены затихнут! – крикнула Джули.
Пэм, визажист, поспешила припудрить лицо Гарольда, а её помощник, мускулистый здоровяк по имени Дегас, пригладил ему выбившиеся тёмные пряди. Я улыбнулась. Гарольду явно было приятно всеобщее внимание.
Вскоре к первой сирене присоединилась вторая. Я отошла в сторону и прислушалась. Вой всё не стихал, только время от времени прерывался странным хрипом.
– Это не полиция, а пожарные, – прошептала я. Да, сирены похожи, но тут главное – обращать внимание на детали. А уж я-то знала разницу между полицейской сиреной и пожарной.
Вдруг завыла третья, и я ахнула. Три пожарные машины?!
Я оглянулась на Гарольда Сафера, единственного жителя Ривер-Хайтс, который был рядом, – не считая меня. Блаженство на его лице сменилось волнением. Наши взгляды встретились, и он встревоженно произнёс:
– Должно быть, крупный пожар.
Я знала, о чём он думает. Не его ли это сырная лавка горит? Или дом? На меня накатил страх. В павильоне не было окон, и мы не могли понять, с какой стороны воют сирены и где случился пожар. Может, в опасности лавка Гарольда. А может, дом Джордж. Или Бесс.