ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ОТЕЦ БОЛЬШЕВИКА
Солнечным июньским утром по гладко накатанной проселочной дороге мягко катился запряженный парой гнедых высокий двухколесный экипаж «американка». Дорога вилась среди темно-зеленых дубовых рощ и усыпанных цветами полей, взбегала на невысокие увалы, скатывалась в распадки. Сильные лошади легко преодолевали подъемы и встречающиеся ручьи, мерно позванивали бубенчики.
В экипаже сидели двое: хозяин Сидеми знакомил с полуостровом начальника Южно-Уссурийского округа Александра Васильевича Суханова.
Выезд проскочил темную рощу, впереди открылось залитое солнцем обширное пастбище. В дальнем, его конце, поблескивая боками, бродили рыжие, гнедые, вороные кони. Возле них гарцевали два верховых пастуха. Михаил Иванович обернулся к гостю.
— Вот присланный вами жеребец — глава этого косяка. Добрый конь, дает неплохое потомство.
— Приятно слышать. Думаю достать для вашего хозяйства еще и племенного быка, пусть принесет пользу скотоводству… Смотрите, смотрите — олени, целое стадо! — Небольшого роста, коренастый Суханов слегка приподнялся в экипаже.
В сотне шагов от дороги медленно двигалось стадо оленей. Заслышав звон бубенцов, старые матки подняли головы, спокойно провожая глазами людей. Остальные щипали траву, совсем не обращая внимания на проезжих.
— Вы посмотрите, они и ухом не ведут! Удивительно ведь это, по сути дела, совершенно дикие звери, — восхитился Суханов.
Картина в самом деле была достойна внимания. Растянувшись по ярко-зеленому лугу, спокойно паслось красно-бурое пестрое стадо. Матерые оленухи, молодежь, несколько второгодок самцов с первыми рожками-шильями, между взрослыми семенили новорожденные оленята. Она то и дело затевали игры, прыгали, бодались, ничего не замечая вокруг.
Михаил Иванович перевел рысаков на шаг, и Суханов мог подробно рассмотреть стадо.
— Удивительно, говорите. Да, завоевать доверие дикого животного не так-то просто. Теперь они любят пастись рядом с косяками лошадей, не обращают внимания на окрики пастухов. Напротив, даже стараются держаться поближе, потому что привыкли: люди здесь их не только не обижают, но и оберегают от хищников. Я много раз наблюдал, как при появлении волков олени бежали не в лес, а к усадьбе и порою перепрыгивали плетень, ища у нас защиты. Но это только у нас на Сидеми, а за его пределами картина совсем иная. Мне доводилось наблюдать за нашими оленями, когда они временно покидают пределы полуострова. Там их словно подменяют, в той обстановка они не подпускают на версту. Ведь лично меня они, конечно, не знают, однако прекрасно усвоили, что тут — зона покоя и именно здесь человек им не враг.
— Да-а. И что же, возвращаются такие «гастролеры»?
— Обязательно. Хлебнув горя «на воле», уцелевшие осенью возвращаются «домой». Мало того, каждый раз ведут с собой встреченных в тайге новых подруг и друзей. Благодаря этому наше стадо год от года заметно растет.
— Но почему в этой компании не видно ни одного пантача?
— И не увидите до осени. Я всегда поражаюсь так развитому в самцах инстинкту самосохранения в период созревания пантов. Многие на это время уходят в самые отдаленные дебри материка, часть даже за границу, в Маньчжурию. Но и оставшихся на полуострове увидеть, а тем более добыть, становится чрезвычайно трудно. Засветло на полянах никогда не встретишь. Чуткость — поразительная.
— А в иное время года?
— Посмотрели бы вы на них зимой! В самое суровое время мы вывозим в теплые распадки подкормку и приучаем их являться на зов трубы, И представьте себе: подошел обоз, люди рассыпали корм, звучит рог. Сначала кажется, что где-то далеко затрепетал верхушками лес, а звук нарастает, становится похожим на шум прибоя. Глянешь на гору, а оттуда катится стадо! И самцы со всеми вместе подбегают вплотную, окружают людей, теребят сено почти из рук. Зимнее стадо — лес прекрасных рогов, но уже окостеневших, коричневых, с отполированными белыми концами! И, боязливые летом, самцы каким-то шестым чувством понимают, что сейчас, зимой, их тут никто не тронет.
— Скажите пожалуйста! Ну, а приручать более основательно вы не пытались, Михаил Иванович? Мне кажется, это очень перспективно и интересно.
— Давно подумываю. Но ведь для того, чтобы приручить и одомашнить дикое животное, нужно его поймать. Вы когда-нибудь слышали о китайских «лудёвах»?
— Должно быть, ловушки?
— Лудевы, по сути дела, обычные зверовые ямы. Но роют их узкими, продолговатыми, наподобие шурфа, сажени полторы глубиной. Края ямы, чтобы не осыпались, укрепляют жердями, но не горизонтально, как в колодце, а вертикально, чтобы упавший зверь не нашел опоры и не мог выбраться.