Однако я не ожидал, что на казнь приведут Елену.
Когда я её увидел, то одновременно обрадовался, что с ней всё хорошо, и в то же время разозлился. Она выглядела уставшей и истощённой. Её глаза были наполнены страхом. Она отчаянно кричала и рвалась ко мне. Я впервые был даже рад, что её кто-то схватил и не дал вмешаться. Я пытался взглядом дать ей понять, что всё хорошо, но, казалось, от этого было только хуже.
Мне было нестерпимо видеть её боль. Я ненавидел тех, кто стоял с ней рядом и кто привёл её сюда, заставляя страдать. Но, должен признаться, глубоко внутри я был немного рад. Это, конечно, не хорошо… но она так переживала за меня, что наполняло моё сердце теплотой.
Я никак не мог предупредить её…
Мысленно я просил у неё прощения.
Когда раздались выстрелы, мне пришлось расслабиться и сделать вид, что я мёртв. Меня сперва просто бросили куда-то, а потом отвезли в непонятное помещение, где мне ещё пару часов приходилось лежать и притворяться неподвижным. Это было одной из самых трудных вещей.
Когда же, наконец, ко мне подкрался один из моих людей и подал условный сигнал, я был уже чем готов. Стояла глубокая ночь, и по секретному проходу наш главный отряд уже проник внутрь. Стражу, что охраняла меня, уже вырубили. Я сдёрнул с себя кровавую рубаху, на которой уже запеклась фальшивая кровь, и переоделся в приготовленную одежду. Далее всё было стремительно и безжалостно.
У выхода меня уже ждал Аллен, который, увидев меня, сразу же внимательно осмотрел с головы до ног, словно что-то проверял, после чего кивнул головой и протянул оружие. Мы двигались тихо и незаметно. По пути к нам присоединился тот пижон, которого я часто видел раньше. Первым делом мы отправились к магам, которые устроили себе весьма развратную вечеринку. Многих приходилось поднимать прямо с женщин. Те, завидев толпу вооружённых мужчин, поначалу поднимали шум, но им быстро затыкали рты. Некоторые прекрасно понимали, что лучше сидеть незаметно, особо рьяные даже старались помогать, особенно когда стало ясно, по чью душу мы пришли.
Магов убивали беспощадно. Не давя им даже опомниться. Кроме одного.
Как только я увидел того самого ублюдка, я просто не смог сдержаться. Я со всей силы, что у меня была, опять въехал ему по челюсти, а потом, наклонившись и каблуком прижав то самое ценное, что было между ног, я, сдерживая ненависть, проговорил:
— Помнишь меня? Хотя откуда тебе? Зажимать девушек по конюшням, наверно, куда приятнее, чем получать за это по морде? — я ещё раз от души треснул его в бок. Я вообще не жестокий человек. Я бы даже сказал, что не терплю жестокости. Но в тот момент мне доставляло удовольствие выражение страха на его лице. И в то же время было противно!..
Его глаза начали светиться голубым светом, и я услышал, как девушка, которая сидела рядом, вскрикнула и схватилась за голову, а потом вдруг расслабилась и начала подниматься. Вот же сукин сын. Я ещё раз ударил его, выводя из транса. Девушка рядом повалилась на пол, захлёбываясь рыданиями, а потом схватилась за кинжал, которым ранее, судя по всему, нарезали мясо за ужином, и вогнала его своему насильнику прямо в сердце.
Наверное, это подходящая смерть для такого, как он. Я бы хотел ещё немного продлить его агонию перед смертью, но видел в произошедшем какую-то жестокую справедливость.
— «Я не удивлён, что многие на него точат зуб», — показал принц, останавливаясь рядом со мной и с чувством омерзения глядя на мёртвого мага. Мои люди в это время оттаскивали обезумевшую женщину от его тела.
— Слишком быстро он умер, — сказал я. — Надо было его перед этим пару раз о стену швырнуть или сбросить вниз с высокой башни, чтобы почувствовал, как кости ломаются.
— «Жестоко…»
Я вздохнул. Не хотелось быть жестоким, но, видимо, иногда приходится. Я отошёл в сторону, собирая своих людей и проверяя, чтобы все маги были мертвы. Но, как оказалось, проверять это особо и не нужно было. Со всеми ними расправлялись довольно безжалостно. Причём не мои люди, а те самые девушки, что здесь присутствовали. Я даже заметил несколько молодых юношей. Очень молодых… Маги… Что за уроды, в самом деле…
Я позже узнал, что больше всего поглумились над телом того самого насильника, который напал на Лену. Ему даже отрезали мужское достоинство… наверное, он это заслужил. Я не хотел о нём даже вспоминать. Мне было достаточно того, что он больше никому не навредит.