Песок был мягким, податливым, но неспокойным. Я долго слушала его песню, пытаясь понять причину тревоги, но так и не смогла.
Это место было странным и не спешило открывать свои секреты.
Рубашка подсохла первой. Я натянула ее через голову, подобрала с травы платье и обувь, и босиком отправилась обратно в усадьбу. Волосы распустила, а заговоренную ленточку сжала в кулаке, чувствуя отклик и приятное тепло. За ночь она почти не изменилась, лишь на краю плетения стало на несколько обгорелый петель меньше.
Пока я шла, слегка непросохшая ткань приятно холодила кожу, ласковый ветер скользил по обсаженным бедрам. Под ногами тихо шуршала сочная трава.
…А вдали виднелся быстро приближающийся силуэт наездника.
Тот самый светлый, что чинил помост на главной площади.
Глава 19
В отличие от Охотника этого я чувствовала издалека и остро. Будто раскаленным шипом вели вдоль поясницы.
Он мчался во весь опор, стремительно нагоняя, я же продолжала спокойно идти, притворяясь, что ничего не замечаю. Лишь ленточку сильнее сжимала в кулаке. На всякий случай. Здесь не только место было странное, но и его обитатели вызывали вопросы.
Уже отчетливо разносился перестук копыт на пустынной дороге и дальше делать вид, что не подозреваю о чужом присутствии, было глупо.
Светлый подлетел ближе и натянул поводья, осаживая высокого, длинноногого жеребца, я тоже остановилась. Он прошелся взглядом по распущенный мокрым волосам, зацепился за край рубахи, едва прикрывающийся бедра и скользнул вниз по голым ногам.
Наверное, надо было смутиться, покраснеть или что там еще делали человеческие скромницы. Я же, согнув руку и, покачивая висящими на пальцах ботинками, невозмутимо поинтересовалась
— Чем обязана?
Он ответил не сразу. Еще раз смерил меня пронзительным взглядом, обжегшим открытую кожу, и только после этого произнес
— Дела на соседней усадьбе, — и кивнул туда, где дорога уходила в развилку. Одна часть уводила ко мне, вторая сворачивала налево.
— Не смею задерживать.
Разговаривать со Светлым мне было не о чем. Я прохладно улыбнулась, глядя в карие глаза, и пошла дальше.
Спустя миг он преградил мне путь, поставив жеребца поперек дороги.
Я остановилась.
— Почему ты в таком виде?
— В каком? — я развела руками и посмотрела на свою рубашку. Белая, легкая, чутко реагирующая на каждое дуновение ветерка и бессовестно льнущая к телу.
— В таком, — он взглядом указал на мои бедра.
Я едва не спросила, какое дело Светлому до голых коленок Высшего Демона, но смолчала. Силы еще не восстановились, и провоцировать мощного белокрылого не стоило… если нет цели раньше времени выдать свою суть.
— Иду с реки. Платье сырое.
— Почему без смены?
— Так ведь нет ее, — вздохнула я, — домой вернулась, а там разруха. Что-то вынесли, а остальное испортили.
Он нахмурился. Потом глянул в ту сторону, где на холме виднелись крыша моей развороченной усадьбы, и нахмурился еще сильнее.
Я же воспользовалась этим моментом, чтобы хорошенько рассмотреть его вблизи. Резкие черты обветренного загорелого лица были по-мужски привлекательны, темные волосы забраны в низкий хвост позади. Глаза – яркие и внимательные, а ресницы длинные и черные, как смоль.
Интересный. Жаль, что Светлый. Могли бы подружиться.
— Меня зовут Лилия, — я повесила платье на сгиб локтя и протянула мужчине освободившуюся руку. Мне хотелось прикоснуться к нему. Некоторые вещи можно было почувствовать лишь через контакт кожа к коже.
— Даррен, — словно нехотя произнес он, едва дотрагиваясь до моих пальцев. Теплый. Энергия в нем пульсировала ровным, уверенным потоком, сразу окатывая ощущением надежности.
Уровень у него высокий. На грани перехода. Встреться мы чуть позже, и он вполне мог почувствовать мою суть. Пока я была для него за гранью.
Хорошо.
— Счастливого пути, — еще раз попрощалась я и пошла дальше, а Даррен, слегка замешкав, задержался, но потом пришпорил коня и черным вихрем промчался мимо.
И все-таки… что они все здесь делают?
При свете нового дня усадьба выглядела все так же удручающе.
Чтобы не порезать ноги я обулась прежде, чем войти во двор. Повесила платье на забор, а сама принялась собирать битые стекла и обломки черепицы в жестяное ведро, найденное в зарослях лопуха под окнами.
Кропотливо выбирала каждый кусок, каждую щепку и осколок, медленно продвигаясь от калитки к крыльцу.
С подоконника на меня таращился Кот. Развалив сытое светлое брюхо на солнце, он жмурился и сонно поджимал то одну лапу, то другую. Заданий для него пока не было, поэтому я продолжила работу, позволив пятнистому лежать.