Юношу глодал один вопрос, и он направился к маджайке, а стоящий рядом с ней Минмесу делал вид, что даже не обращает внимания ни на что, кроме дыма из башни и неба, начавшего на горизонте темнеть. Светлоглазая обернулась к Хори и внимательно посмотрела ему в лицо, словно что-то пытаясь прочитать в его глазах. Затем она чуть покосилась на Минмесу. Похоже, ей не хотелось говорить при скользком писце. Хори сообразил, что погорячился — это и не в его интересах. Ну что ж, как говорил Иаму — прячь сокрытое на виду и обращай слабость в силу. Он сделал вид, что именно к Минмесу и направлялся.
— Достопочтенный, я спрошу тебя — готово ли уже послание господину конюшен Пернеферу? Я хотел бы его прочитать и, возможно, что-то добавить. Кроме того, стоит подготовить хесемен к отправке в крепость, и обдумать — как это следует сделать. И не стоит оставлять мешки с камнем Золотой хозяйки систров без присмотра. Если нужно, я выделю солдат, чтобы они неусыпно стерегли его, но пока это не сделано, тебе придется постеречь его. Как только закончат закапывать Измененных, я пришлю стражников тебя сменить, тем более, что нам нужно завершить наш совет. И решить многое, что не терпит отлагательства. Поэтому сразу, как только чародейный господин Саи-Херу освободится, я призываю вас к себе — расписать дела и отвечающих за их выполнение по тому, насколько каждое из этих дел срочное и насколько — важное.
Чуть заметно помедлив, писец поклонился и, не выражая на лице недовольства, ответил:
— Я немедля принесу тебе письмо.
Поклонившись, он развернулся и направился к себе.
Глава 40
Провожая его взглядом, юноша тихо спросил у колдуньи:
— Скажи мне, госпожа… Я ведь так и не узнал самое главное для меня. На каком пути у меня больше шансов спасти мои души? И еще одно. Я услышал от десятника Нехти, что Апедемак может помочь своим детям спастись, даже если на них нападет Потерянная душа. Скажи мне еще — так ли это, и может ли это и мне помочь? Если я обращусь к Львиноголовому — спасу ли я души свои?
Маджайка задумалась. Так же тихо, как юноша, почти шепотом, она промолвила, будто через силу:
— Я не знаю, молодой господин… Знаю одно — если ты НЕ пойдешь за колдуном, жить ты будешь дольше, но души утратят многие и многие. И теперь, ведая это, сможешь ли ты, пойдя по этому пути, при взвешивании сердца твоего избежать мук и пасти Аммут? Знаю, что если отправишься в пустыню — спасешь многих. Но не подаришь себе длинных лет. Но где больше опасности лишиться душ вовсе — не знаю. И не знаю, поможет ли тебе львиноголовый. Он ценит мужество и бесстрашие, он бог воинов. От труса он отвернется, смелому даст сил. Но ведь ты не чтил его, и он не бог дома твоего?
— Если нехсиу и маджаи поклоняются Хору, владыке Бехдета, и Хору, владыке Кубана, и Хору, владыке Миама, и Анукис в Сиене, и Амону в Миаме и еще многим иным богам во многих храмах — то почему мне не почесть Апедемака? Я не отрину ради него почитаемых мной богов, но лишь добавлю к ним нового…
— И тут я скажу тебе снова — не знаю. Те маджаи, которые пошли к новым, вашим богам — верят в них, но не забыли богов и духов родов и кланов и общих богов и духов этих земель. Ты же не веришь в Апедемака, а веришь в Монту своего. Не совсем это один бог. И все боги — один бог. Он, как кристал гранями, предстает то в виде Тота-мудреца, то соколом, то змеей, то Львиноголовым, то скорпионом-Селкет. А все они — лишь то лицо, что неназываемый высший дух пожелал явить. Но лицо от лица отличается, и, явившись в виде Апедемака, он может рассердиться, увидев, что воистину ты не его чтишь, а Монту. Да и, как ты понимаешь, я верю немного по-иному и в иных. Тем более, что и сам Львиноголовый — не женский бог и уж не мой в особенности. В мире духов я избегаю встречаться с ним. А вот поговори с десятником своим — он про бога воинов и знает, и понимает больше, чем я. Прости, мой господин. Но эту головоломку я не помогу тебе решить… Но еще одну подсказку я дам тебе. Ты сам помянул небесную корову Херу[183]. Эта земля, Куш и Вават, дважды земля Владычицы Сикомор. Дважды — потому что весной в лике Тефнут она понесет глаз Солнца вниз[184]. И еще потому, что это львиная земля, земля мощной Сехмет, владыки львов и хозяйки болезней, истребительницы врагов богам. Теперь подумай вот о чем. Ты, как и водится у мужчин, услышав про неуязвимость от Проклятых Душ детей Апедемака, подумал лишь о льве. А львица? Они не боятся Проклятых душ, этой грязи под взглядом богов. Сохмет, как и Монту, как и Апедемак — богиня войны и убийства. И еще она — владычица пустыни, земли ее и Сета. И еще она — защитница царей, покровительница лекарей. А вот сама Хатхор, в качестве владычицы Прекрасного запада Аментет — утешительница и спасительница душ мертвых, как и Исида, Нефтис, Нейт и охранительница мертвых Селкет-Хету. И вот — Золотая дважды владычица Куша и Вавата, где случилось эта мерзость — запретное колдовство. Она же — охранительница душ мертвых, как владычица стран Прекрасного запада. Она же — дважды львица и богиня воинов и войны. Сколько у нее причин ненавидеть колдуна того и помочь тебе? Львица не хуже льва, и все львиные боги — помощь и защита твоя, но не до всех легко дозваться. Это не земля Баст. Она или ее сын, Маахес, и Акер, покровитель умерших, тоже мог бы помочь тебе, но они не хозяева тут, как и иные. Разве что Шезму, палач Осириса и союзник Сета… Но моли Хатхор — хозяйка Бирюзы еще должна быть оскорблена похищением своего камня, и это — четвертая причина воззвать к ней за помощью. Подумай об этом, молодой начальник воинов, я же буду просить помочь тебе тех, к кому имею право обратиться в иных мирах. И на этом я покину тебя до совета — и обратиться к этим помощникам за подмогой, и продолжить волшебство о твоем сне. Да и писец уже дважды выглядывал сюда, не хотелось бы давать ему слишком много пищи для раздумий.