Ран у самого десятника было много, но всё мелкие и резаные, а не рваные или дроблёные. Бывалый Нехти сразу же, ещё до похорон погибших, сам промыл их несладким вином, зашил те, что побольше, вываренными в кипящем вине жилами и заклеил те, что поменьше, полотном, пропитанным снадобьем имереу[45]. Основу для него Нехти сам собирал в тайных местах, где на него не могла попасть вода и солнце. Это было невзрачное и вонючее почти чёрное или бурое вещество. Он хорошо разбирался, где его лучше брать для ран, а где — для переломов, сам собирал, растворял, очищал и вываривал до нужного цвета и клейкости. Но добавления в имереу делали лекари, вместе со своими снадобьями и чарами. Затем он обложил раны свежим сырым мясом на один день. Поскольку командиров, кроме него, не было, а все спасшиеся были маджаями, он, не опасаясь, поступил по вере предков — мясо он вырезал у убитых им самим двоих врагов, похороненных налётчиками тут же. Он без церемоний разворошил их могилы и спокойно, как из антилоп, вырезал из них подходящие куски из бедер и ягодиц. Теперь и в посмертии они будут служить и подчиняться ему! Также Нехти отрезал им правые кисти, как трофей и доказательство подвига. Поскольку предъявлять их надо было в Кубане, он подвесил их сушиться на солнце, привязав верёвками за пальцы. Через некоторое время мясо с ран он выкинул грифам, завершая обряд, и обработал раны мёдом, маслом и корпией. Всё это у него было благодаря многолетней привычке ночевать, подложив под голову малый походный мешок, в котором были не только снадобья, но и еще с десяток мелких, но необходимых вещей. Вскочив по тревоге, он схватил не только оружие, но и закинул за спину свой кожаный мешок на ремне, за что теперь был благодарен себе и богам. Ещё его сильно беспокоила не проходящая боль в левой руке.
Но признательность богам нельзя откладывать на потом, иначе, обидевшись, они могут больше и не помочь. Поблагодарив цветными тряпочками духов места первыми, ибо здесь они сильнее всех, он вознёс молитву Апедемаку. Раскрасив лицевые ритуальные шрамы синим и красным, возлив ему последние капли вина в чашу и добавив туда же своей крови и мёда, он произнёс нараспев:
— Славься, Апедемак, властитель Наги; великий бог, властитель всех мест и земель, краёв и деревень наших; блистательный бог, главенствующий в Нубии! Лев юга, сильная рука! Великий бог, снисходящий к тому, кто взывает к нему! Тот, кто таит тайну, скрытую в его существовании, кто не различим взглядом. Кто собрат мужчинам и женщинам, кому нет преград ни на небе, ни на земле. Кто дает пропитание всем людям и носит поэтому имя «Великий Бодрствующий». Тот, кто направляет свое горячее дыхание на своих врагов и носит поэтому имя «Великая Сила». Кто поражает своих врагов… Тот, кто карает всех, творящих преступление против него. Кто готовит место для того, кто отдает себя ему. Кто дает тому, кто взывает к нему. Властитель жизни, великий в величии своем! Прими мои малые дары. Нечем мне выразить сейчас великую свою благодарность, кроме этих подношений. Но ты читаешь в сердце сына твоего, что, хоть приношеня малы, жар сердца моего тебе и признательность моя тебе велики и в надлежащее время я проявлю это подобающе. Славься, львиноголовый, славься, владыка Солнце! Ибо ты — всё и вся. Ты даровал твёрдость духу моему и силу рукам сына твоего. Повержены враги и плоть их едят твои птицы! И это — тоже мой дар к твоим ногам, убил я двух сильных во славу твою, и духи их служат тебе, как рабы! Славься, бог воинов и храбрых!
Как только он начал приготовления к молитве, трое его солдат деятельно присоединились к ритуалу. Один добыл откуда-то благовония, второй принёс фигурку льва из ляпис-лазури, третий — резные костяные бусины, и присоединили к дарам, после чего встали на колени позади Нехти и, напевая и покачиваясь из стороны в сторону, отбивали поклоны в те моменты, когда добровольный жрец возвышал свой голос, обращаясь к богу-льву.
Для них Монту, Амон, Ра и Хор — все были лишь проявлениями Апедемака, бога солнца и льва. Но Владычицу-Хатхор, которая слилась с Вайек, и Дедуна не благодарили — негоже их замешивать в дело, где пролилась кровь. Их почтили позже, во время обряда похорон погибших.