Тем временем Иуни, конечно же, разобрался, что никаких пяти сотен мятежников, рвущихся к Абу, нет и в помине, а есть четыре-пять десятков (что тоже много, но уже не внушает ужасных опасений и колющих сердце предчувствий) жадных и не особо сплочённых, но невероятно везучих грабителей. Непонятно такое покровительство к ним Хатхор, госпожи хесемена, и Хора-Хесемена, но — чего в мире не бывает? Он решил вернуться в свой дворец, в Анибу. Но надо было решить, как всё это преподнести выше и что повелеть ниже. Нет, открытая ложь недопустима, чати или любой другой семер или принц у трона тут же использует это против него — все готовы стать обоими глазами или ушами владыки… Да и у храмов было изрядное количество хранителей тайн[48] в любом месте, в том числе — в Нубии. Но вот как подать… С одной стороны, если представить это как часть мятежа, то потеря сбора даров Владычицы с рудника легко объяснима, и большие (либо ожидаемо большие) силы дикарей тут на руку. С другой — такие события могут стоить поста вельможному принцу, Владыке Южных стран, а он, являясь его заместителем и одним из старших Послушных призыву[49] царского сына может легко лишиться поста вместе с ним, и тут большие силы вторжения могут сыграть и на руку, и на погибель. Так ничего и не решив, он отправил уклончивый приказ Маху и Инебни, не менее уклончивую сводку Начальнику судовых команд, который формально ему не подчинялся и мог исполнять его приказы только в случае прямой угрозы, и отбыл назад, к великому облегчению Хуи, владыки Кубана, боявшегося промолчать, когда надо или сказать что-нибудь не во время, боявшегося отойти от высокого владыки и первого заместителя князя, в то же время — попасться ему на глаза и под руку в минуту его гнева. Формально он был почти равен ему чином, подчинялся лишь временно, пока по приказу князя замещал его, но явно боялся Иуни. Хуи не был повинен в случившихся на руднике Владыки Хесемен неприятностях, да и рудник ему не подчинялся административно, но своим поведением, и, как показалось Иуни, некомпетентностью и безволием вызвал у последнего не только раздражение, но и мысли о возможной замене его.
Менчудидису не зря получил свой пост. Он давно жил как египтянин, молился, как египтянин, одевался, как египтянин и был большим египтянином, чем многие уроженцы Двух Земель. В не менее расплывчатом и осторожном ответном письме, которое было образчиком верноподданического поведения, щедрой рукой рассыпал он намёки, расшифровать которые Иуни мог бы легко, но обвинить в чем либо обоих адресатов — было невозможно. Иуни всё понял верно. По сути, Начальник судовых команд предложил ему сделку и временный союз. Формально — он советовал отправить сильные отряды к старой плотине у Семны и к каналу от острова Сенмут, взяв под контроль с помощью Хнума[50], владыки порогов, и первый, и второй пороги. Этим под наблюдение полностью ставился Хапи от первого до второго порога, а с ним — Вават, Иам и Ирчет. Ответственность за это возлагал на себя Иуни, а у Семны, как его заместитель — Менчудидису. На самом деле при ясности с силами грабителей это ничему не мешало, ничего не решало, но производило впечатление, да и входило в обязанности Хранителя врат[51], каковым являлся сам принц. То есть это можно было использовать при сохранении им своего поста как заслугу перед ним, а при его крушении — как мудрое и своевременное решение задачи, стоящей перед отлынивающим от дела опальным вельможей. Задача же преследования шайки, возврата похищенного и наведения порядка возлагалась на правителя Кубана, с которым у Иуни наметился разлад, а у Менчудидису были старые нелады. Для соблюдения приличий — поскольку в Кубане фактически не было сил, способных преследовать налётчиков полноценно и с реальным успехом — Маху предписывалось направить отряд для участия в поисках. С одной стороны, Мах давно был союзником Иуни и, при успехе поисков, победу можно было присвоить не себе, так хоть ближнику. А при неудаче — что ж, весь спрос с Хуи, правителя Кубана!
Иуни восхитился предложенным решением и, не меняя ни слова, переслал Маху папирус Менчудидису с пометкой от себя «Нефер-неферу!», то есть — наипрекраснейшее! Мах всё понял как надо и немедля снял два отряда, один ветеранский с охраны, и один — молодёжный, Джаму Нефер, «Прекрасный призванный на службу отряд». Название словно пародировало название царской гвардии, и у Иуни удивлённо дрогнула бровь, когда он его услышал впервые, ну — имя дадено, ничего не попишешь… Редко, но такое случалось с отрядами джаму, правда это обычно значило, что их наставники были не особо свирепы и излишне снисходительны.
49
послушный призыву — люди совершенно разных социальных слоёв, но находящиеся в подчинении царского сына Куша или иного вельможи, нечто вроде вассалитета
50
Хнум — древнеегипетский бог-творец, слепивший человека из глины на гончарном диске, хранитель разливов Нила. Изображался человеком с головой барана со спирально закрученными рогами. Связь Хнума с Амоном наблюдается в правление Хатшепсут и Тутмоса III, когда праздник обоих божеств проводился в один день — в Новый год (егип. wp-rnpt)