Главным же было не это. Царский сын Куша подспудно добился появления у царя мысли, что не женское это дело — власть. И даже стоять рядом с властью ей не следует. Если учесть, что после многих родов красота царицы начала увядать, а амбиции и капризы — только росли, то раздражение царя женой нарастало, как вода в Хапи при разливе. А если помнить, что стараниями стража Юга Его Величество постоянно получал в качестве второстепенных жен и наложниц красивейших девушек со всех царских дворов известного мира, закат владычества Великой царской жены был предрешён и без колдовства. Но, тем не менее, разговор о могуществе шаманов запал в память князю.
Жизнь его перевалила за середину. Подняться выше он не мог. И его начала одолевать идея о переменах. Нет, не бунт или что-то такое… Постепенно явилась мысль о бессмертии — не бессмертии в памятниках, а вот так, чтобы жить вечно и не старея… Но, наверное, этого не могут и самые могущественные колдуны! Хотя — ведь не на пустом же месте возникли легенды о мудреце Деди из Джед-Снофру? Говорят, у него была книга, написанная самим Тотом, он мог оживить гуся, которому отрубили голову, прирастив ее на место, и никто не слышал, чтобы он постарел и умер. Просто в один из дней он взял да и исчез из дворца. Может, таковы же и могущественные нубийские колдуны? Сначала отголоски этих его дум прорывались в разговорах с нами, его ближайшими помощниками. Но через какое-то время их словно ножом обрезало. Однако я убедился, что с презренными теми дело зашло дальше разговоров. Жизнь во дворце и рядом с владыками приучает все время быть начеку и всегда стараться слышать больше и видеть дальше. Знания часто облегчают или даже спасают жизнь сановника, а их отсутствие — губит, особенно — знания тайные и знания тайн всех иных прочих.
В мои обязанности входило следить за разными дикими племенами. Я изучил их языки и наречия и часто объезжал их. Мои хранители тайн и прознатчики сообщали мне об урожаях и добычах, распрях между племенами и их жизни внутри себя — кто правит народом этим, его семья и друзья, а тем паче — враги. Что ждать от него и ближних его. Я по приказу князя приготовил доклады о богах и колдунах всех этих народцев, о чудесах, творимых ими и слухах о них, колдунах этих. Но потом эти доклады прекратились. Однако я видел, что интерес хранителя Юга к тайнам и чудесам только вырос. Мои «глаза и уши» докладывали мне о гонцах в племена разные и людях, ищущих встреч с наиболее могущественными колдунами. Некоторые, как я знал, даже посетили резиденцию князя, но так, что визит их прошёл в тайне даже от нас. Будь я осторожнее, я бы на том и успокоился. Но любопытство подтачивало меня, как лихорадка. Я начал искать большего, хотя понимал, что это может стоить мне головы. Кроме того, тут было и другое. Последние разговоры князя показывали его недовольство своим положением. Известно стало мне и то, что доверенные посланцы князя были направлены в пределы Та-Кем, в Уасет[147], в Анх-Тауи[148], в Та-Меху[149] и более всего — в Нен-Несу[150], в Дом Счета. Направлялись они не по делам царёвым, а князем, но как бы сами по себе. Более того, были посланы доверенные люди и в чужедальние страны севера, в Мегиддо, Угарит и даже Хатти. Зачем? Я подозревал измену, а, не смотря на то, что я считался и был приближенным царского сына, выше всего я полагал тогда и полагаю сейчас могущество и процветание Та-Кем. Если бы я удостоверился, что дела и поиски князя не принесут вреда Его Величеству и стране, клянусь, что немедленно бы прекратил свои дознания. Пока же я искал выхода на безопасный разговор с хранителем тайн Чати или жрецами Амона из Великого храма в Ипет-Сут[151]. Я не собирался становиться их человеком, но, если бы я выявил измену, об этом как-то надо было оповестить Благого Бога. К тому времени я уже проработал под ладонью царского сына шесть лет, считался (и был) его надежным человеком. С одной стороны, мне могли не поверить люди этих могущественных вельмож и жрецов, полагая мои слова и дела интригой князя, с другой — я мог бы лишиться головы, если бы это стало известно владыке Юга.
Мне удалось дать знать о своем беспокойстве и причинах его так, чтобы не опорочить князя — ибо мои мысли пока не были ничем подкреплены и негоже очернять человека из одних лишь подозрений. Но, с другой стороны, мне поверили в том, что это — не коварная ловушка принца Южных врат. Как я понял, все эти тайны князя остались незамеченными со стороны людей чати и вызвали немалое их беспокойство. Я же тем временем узнал, что встречи с колдунами проходили в новом месте отдыха князя недалеко от Амады, города, где власть его и почитание были особенно сильны, ибо все помнили, как он отвел гнев царя во время похода третьего года — Амада была первым неразграбленным и неразрушенным местом. Не сразу, но мне удалось заслать туда двух преданных мне нехсиу. Вернулся лишь один. То, что он поведал, повергло меня в ужас. Тогда я и узнал впервые о Потерянных душах.