– Я очень соскучилась, очень.
Она бросается на меня, обвивает тело руками, не отпускает, виснет на шее, от скопившейся усталости я вот-вот грохнусь вместе с ней навзничь, но все же я держусь из последних сил, впиваюсь ногами, как когтями, в паркет.
– И я скучал, ты не представляешь, как мне хотелось скорее вернуться. Я буквально бежал домой, а ветер, ветер… Он подхватывал…
– Обещай больше никуда и никогда не уходить. Без тебя мне не обойтись.
– Сегодня я никуда не уйду.
– А завтра? Что завтра? – Боязливо вопрошает Даша, уткнувшись носом мне в плечо.
Она оторвала лицо от моего тела: пуговки глаз ее наполнились мольбами, и мне представилось невозможным разбить вдребезги, ожесточенно растоптать ногами ее детские наивные надежды и желания.
– Завтра я вернусь также вечером, но послезавтра проведу весь день только с тобой. С тобой одной.
– Почему я не хожу на работу? Тогда бы и я хотела бы скорее вернуться домой. И мы бы вместе мчались бы навстречу друг другу. Может, даже случайно сталкивались на улице и тогда бы шли вместе.
Этого вопроса я опасался больше всего. Ее нельзя выпускать! Она ведь мое воображение, которое на полном серьезе верит в материальное свойство собственного кукольного тела. Она же только кукла, но, видимо, настолько умная и с характером, что воспринимает какими-то тряпочными клочками несущественность, которая разгрызает ее изнутри, жаждая найти любым способом истину, чтобы избавиться от пожирающего черва. А я… Я ведь не могу…
Не могу…
Не могу сказать, что она – всего лишь кукла. Без чувств, но запрограммированная на чувства, энергию которых я кое-как слабо описал бездарными, неподходящими словами и анорексичными сравнениями. Каждая ее составляющая – ложь, выдумка, прихоть. Она неживая. Ненастоящая. Это заявление вызовет не просто гнев. Разобьет… Она станет сопротивляться, ведь она живая! Так думает она. А жизнь дал ей вкусить именно я.
Я чуть отдаляюсь от нее – такое чувство, будто деревянное судно разобьется о скалы буквально через пару секунд. Спасения нет. Пожимаю плечами напоследок.
Ответить мне нечего.
– Что ты скрываешь? – С недоверием и на полном серьезе выспрашивает она. Брови ее вновь заострились острыми наконечниками стрел, которые словно готовы вонзится в любого, кто не угодит ей, чтобы и заколоть.
– Ты уволилась. Искала новую работу, а потом заболела. Не помнишь? – Притворно удивляюсь я, специально расширяя глаза. – Правда, перед болезнью ты все время скрывала свои дела.
Ногти ее с театральностью принялись почесывать лоб – какие-то механизмы в ней завертелись, закрутились… Конечно, кукла ничего не помнит, потому как та информация не была вложена в нее, иначе она сорвалась бы на работу, и все бы ничего, но существование двух идентичных Даш в одном тесном мире катастрофически недопустимо… Пол закачался из стороны в сторону, стены задрожали, как лихорадочные, подбрасывая, как младенца, потолок, – это только галлюцинации чересчур обеспокоенного воображения. Разобраться в себе я не в силах. На душу осела огромная черной бабочка с мохнатыми шипастыми лапками – роковой предвестник смерти, жути… – то ли… Но мне точно не радостно…
Даша пропустила меня – с поля боя я сумел сбежать, но надолго ли? Теплая вода из-под крана не успокаивала взъерошенную кожу – согревающая жидкость словно бесчувственно протекала мимо моих рук, без касаний. Зеркало отражало какой-то мертвецкий, потухший взгляд. Вода словно утаскивала в канализацию вслед за собой жизнь.
– Кажется, совсем забыла… – Донесся голос затихший голос из коридора. – Как странно.
– Как прошел твой день? – Спрашиваю я, тихо захлопывая дверь в ванную, боясь потревожить устоявшуюся тишину.
Видя мое омраченное лицо в дверном проеме, она обеспокоенно бросается она на меня.
– Что с тобой?
– Все хорошо, просто. Усталость. Это все она. С непривычки, наверное, привязалась.
– Точно?
– Точно.
– Тогда сегодня ляжем пораньше. Тебе надо выспаться.
Даша ухватила меня за руку, повела на кухню, усадила на деревянный стул с мягкой обивкой спинки и сиденья возле стены и уселась на мои колени. Окутавшись дымкой печали, в наших силах было так сидеть часами, перешептываясь о мироздании, разочарованиях… И сейчас вот будто надвигались облака затянувшегося, рассудительного, меланхоличного. Одни лишь маленькие электронные часы на микроволновке беззвучно и непредвзято сменяли цифры, они прекратят зажигать красные палочки только когда выдернут шнур из розетки.
– Весь день я читала. Почти без перерыва. Прочитала чуть больше половины книги. Завтра, думаю, дойду до конца.