– Пока ничего, что-нибудь потом придумаю.
– Потом забудешь.
– Не забуду, – надуто прошипела она, – а если и забуду, то тебе жутко повезет. Хотя, нет! Не обольщайся, непременно завтра я уже что-нибудь придумаю.
– Что тебе взять?
– На твое усмотрение, а я пока займу место.
Она оставила меня одного без задней мысли. Передо мной последний из заказывающих, за мной – сколько-то. Не считал, не видел, но чувствовал их дыхание плечами и шеей, слышал отрывки разговоров. Место у окна, пока мы торчали в очереди, заняли, и Даша беззаботно разместилась возле стены темно-коричневого цвета. Над самым столиком к стене прилип отбрасывающий желтый светильник. Я наблюдал за ней со стороны, она была единственным, кем мне хотелось любоваться вечно после долгой разлуки. Незнакомые и их манеры поведения, предметы и их перемещения в пространстве при помощи людей, посторонние звуки – ничто не отвлекало и не привлекало. Однако, в этом мире именно сейчас существовал лишь один звоночек, который должен был оторвать меня от раздумья, чтобы возвратить к Даше, и вот он наконец-то прозвучал:
– Добрый день, что для вас?
– Какао и латте. Стаканы большие, пожалуйста. И еще два кусочка морковного торта, пожалуйста.
– Здесь?
– Здесь.
– Заказ можно забрать слева, приятного аппетита, – затем девушка сразу же обратилась к следующему посетителю. Голос ее измученный и усталый, фразы ничего не значащие, от таких ни холодного, ни горячо, их будто и не произносили вовсе. Все пожелания она выразила наперед, чтобы только скорее избавиться или не забыть.
От разбушевавшегося волнения я никак не мог вытащить купюру из кошелька – следовало подготовиться заранее, а не стоять зачарованно столбом. Я поднимаю стыдливый взгляд на девушку: глаза у нее усталые. Ей все равно, ее волнует только сколько осталось до конца смены. Сколько таких нерях она видит за день? Купюра неряшливо падает на дерево стойки и подхватывается ловкими, быстрыми тонкими женскими руками. Сдачу я забираю также неуклюже, сгребаю монеты в одну кучу и как можно скорее запихиваю ее в карман брюк – только бы скорее избавиться от этих железных кружков! Чек, не смотря на него, упуская изучение цифр, же сразу же скомкиваю, чувствуя, как пот залил каждую расщелину ладоней, и выбрасываю его в урну по пути.
– Морковный? – Она элегантно вонзила деревянную вилку в кусочек торта.
– Твой любимый.
– Ты просто чудо.
Щеку мою осчастливил ее поцелуй по касательной. Сдерживаясь, я потянулся к ней лицом – одного поцелуя мне не хватило, ее щеки, губы отчаянно манили, как манит птиц с подрезанными крыльями глубокое красивое небо. Ее указательный палец останавливает меня.
– Не здесь, ты же знаешь, сколько можно повторять?
Брови ее, подчеркнутые коричневым, насупились, голос пропитался нотками угрожающего…
– Просто я слишком сильно соскучился…
– Сколько можно долдонить с утра одно и тоже? Сейчас я впаду в твою меланхолию, и станет тогда двое скучающих друг по другу?
– Не вижу ничего плохого в том, – я покрываю ее ладонь своею. От забытых касаний по коже до самого плеча с непривычки пробегают мурашки – меня щипают почти что неощутимые электрические разряды, и счастлив переносить их игру на себе, ведь они в совокупности со всеми остальными аномалиями – прямое доказательство подлинности любви.
– Слишком много тосковать тоже вредно.
– Моя в пределах доступного.
– Давай только без этой философии? Не то настроение, хочется чего-то легкого, как взбитые сливки, – всякий раз, как открывается дверь, входящие и выходящие люди впускают порывы ветра, которые поднимают и запутывают волосы Даши. Еще чуть-чуть, и она полезет в свою маленькую сумочку за расческой. – Между прочим, – продолжает она с самым серьезным видом, – ты опять ничего не заметил…
Я бегло осматриваю ее лицо – какое же оно красивое! Более светлого, справедливого, благородного мне нигде не сыскать. Однако ничего нового в нем я не нахожу: те же черты, те же стрелки, та же помада, те же серьги…
– Это на голове, – нетерпеливо подсказывает она, разочарованно перехватив спускающийся ниже мой взгляд.
– Не понимаю, – боязливо выдаю я и сразу же без резких движений берусь за стакан, будто в нем мое спасение.
– Ну как же можно не заметить? Ну будь хотя бы чуточку внимательнее.