— Ишь, ты, — прошипела она, буравя меня недобрым взглядом. — Не сдохла… Шваль подзаборная… Я-то думала, замерзнете в первый же день, ан нет. Живучие, гадины. Ничто вас не берет.
Само присутствие Клотильды, казалось, несет грязь. Весь наш начисто выскобленный пол был в соломе и в ее грязных следах. На столе лежала неощипанная курица. И перья валялись повсюду.
— Я тебе сейчас покажу, кто тут шваль, — огрызнулась я. — Ребра-то пересчитаю! По указу Господаря любой вор подлежит казни. Поэтому с меня и не спросят, если я тебя насмерть забью.
— Ты посмотри, как заговорила! — усмехнулась Клотильда, уткнув руки в боки. Меня, тощую и маленькую, она, конечно, не боялась. — Кто это тут вор? Тут все мне принадлежит. Мне и сыну моему. Мужу твоему.
— Не принадлежит, — едко ответила я. — Дом этот в моем владении записан. Сын твой бестолковый не нашел на него покупателя. Или не успел. Где он сам? Нету его. Может, умер давно. Если он мне и господин, то ты-то точно не указ. Так что ты воровка. На мой порог тебя никто не звал.
— Убила нашу курицу, ведьма! — звонко заверещала Лиззи, высунувшись из-за моей юбки.
— Звереныш! — рыкнула, как собака, Клотильда. — Удавлю!
Я больше не стала ждать; размахнувшись, треснула ее что было сил палкой по чему пришлось. Пришлось по плечу, и, видимо, чувствительно. Потому что Клотильда завизжала, ну что твоя свинья.
— Ах ты, стерва! — выла она, потирая ушибленное плечо. — Да я же тебя!..
Я снова замахнулась на нее палкой, но на этот раз Клотильда ее успела перехватить.
Лиззи, увидев, что старуха побеждает, накинулась на нее и, вцепившись в ее одежду, куснула старуху что есть сил куда придется.
Пришлось в дебелую задницу.
Собираясь к нам, Клотильда пожалела хорошую юбку. Думала, верно, что испачкает или изорвет. Поэтому надела тонкую, старую. Зубки Лиззи сквозь нее да рубашку надежно ухватили жирную кожу бабки.
— Ой-ой-ой! — заверещала Клотильда, закрутившись волчком и пытаясь руками нащупать позади себя впившуюся намертво девчонку. — Звереныш, выродок! Ах ты, волчье семя!
Она, наконец, справилась с ребенком и оттолкнула Лиззи от себя. Та упала мне на руки от грубого тычка Клотильды. В зубах ее был зажат клочок коричневой ткани, вырванный из одежды Клотильды.
— Бабку родную покалечила, — ахала Клотильда, заметно хромая на одну ногу и потирая уязвленную задницу. На мой взгляд, так больше кривлялась, чем ей было больно на самом деле. А жаль!
— Лучше со змеями родниться, чем с тобой! — яростно выдохнула я.
— Ты мне не бабка никакая! — прокричала Лиззи, сердито сверкая глазами.
Клотильда снова осклабилась, даже о боли своей забыв.
— Ее защищаешь, да? — елейным голосом пропела она. — С ней лучше родниться? А ты знаешь, что если б не она, если б не эта ведьма тощая, отец твой не бросил бы твою мать? И ты жила б сейчас, как сыр в масле каталась! Но она явилась, разлучница! Это все она виновата! Она!
Лиззи ничего не сказала.
Наверное, просто не смогла и слова вымолвить от боли. В ее огромных глазах застыла такая обида, такой ужас, что я не смогла и слова в свое оправдание сказать.
А Клотильда, счастливая, что причинила такую чудовищную боль, продолжала:
— Она ему голову заморочила! Соблазнила! Что, хороша родня? Думаешь, ты нужна ей? Да вот еще! Просто за Жаном наследство тебе полагается! Вот эта проходимка и хочет тебя к себе поближе держать! А так ты ей и даром не нужна!
— Неправда! — заорала я, отойдя от шока. Стыд глодал меня, я не могла смотреть в глаза Лиззи. — Неправду говоришь, сволочь! Если б я знала о том, что у Жана есть женщина и ребенок!.. Но он такой гад, как и ты! Разве он хоть словом обмолвился о том, что не свободен?!
— О, о, о! — закудахтала Клотильда, довольная. — Ишь, как заговорила!
— Разве ты предупредила меня, когда Жан ввел меня в ваш дом, что у него есть дочь?!
Клотильда только хохотала, упиваясь моим бессильным стыдом и бесполезными попытками оправдаться перед девочкой, которой сейчас очень и очень больно…
— Тварина! — ее хохот вывел меня из себя настолько, что я налетела на нее со своей палкой и обрушила целый град ударов на ее ненавистное хохочущее лицо.
Палка здорово помогла. Клотильда, получив по губам и по лбу, тотчас перестала смеяться, как припадочная гиена, и снова закричала от боли.
Она уж было хотела сцепиться в меня и повалить на пол. Но тут двери распахнулись, и на пороге возник наш возница с лопатой, которой он скидывал навоз.
Обстановку он оценил мигом.
— Воровка! — взревел он. Размахнувшись лопатой, он влепил ею Клотильде поперек спины. Да так, что у нее хребет хрустнул. Она выгнулась, ну что змея, беззвучно хватая ртом воздух. И глаза у нее из орбит полезли.