— Что, — в изумлении произнес Влад. Его серебряные глаза стали вдруг черными от расширившихся зрачков, и я уверенно повторила:
— Звериный Царь ей покровительствовал. Не только укрывал и тропки тайные указывал, по которым уйти можно. Но и магию свою дал ей. Сам понимаешь, в обмен на что.
— Мерзость какая, — прошептал он. В его словах закипела брезглива ярость. — Как… как это возможно?!
— Сегодня в ночь я ездила к нему в лес, — так же твердо продолжила я. — Ключ ему отдала от его покоев, что Альба потеряла. За это он лишил ее своего покровительства.
Услышав это, Влад в лице переменился.
— Она же на площади сейчас! — прокричал он.
— И что же? — ничего не понимая, сбитая с толку его внезапным взрывам, пробормотала я.
— Звериный Царь не прощает нанесенных ему обид! — выкрикнул Влад, бросаясь к дверям. — Да как бы поселок не разнес и всех не передушил!
Я ахнула, даже присела от страха.
Такого поворота я точно не ожидала!
Влад бросился вон из дома, и я следом за ним. Думали, нагоним слуг, что повезли Альбу на площадь. Но куда там! Их и след простыл. Верно, давно уже хотели с ней поквитаться.
— Коня мне! — проревел Влад, выскочив на крыльцо. — Коня, живо!
Мне и просить не пришлось; моего белого скакуна подвел мне красавчик. Не помню, как взлетела в седло. Не помню, как со двора выехали, я, Господарь и свита его.
Черными воронами мчались по дороге, свистом лошадей погоняя.
Каждый миг ожидая перед собой увидеть телегу с Альбой. Надеясь на это!
Но нет.
Верно, ее ждали давно, с нетерпением. И помост для ее казни готов был давно. И лошадям не терпелось сбросить этот груз в гору хвороста, чтоб по нему огонь веселый пробежал…
Так и не догнали мы Альбу.
Нашли ее уже на площади, к столбу цепями привязанную.
Только люди в разные стороны от помоста разбегались, да небо становилось все чернее. И словно вой ветра, над поселком разносился рев.
Рев страшного чудовища. Обманутого Звериного Царя.
Он, разрастаясь до небес, брел издалека, с яростью пиная заборы, давя ногами телеги, встречающиеся на его пути.
Глаза его в наступающей темноте сверкали алым, как отблески бури в черных облаках.
Острые зубы скрежетали от ярости.
— Стой! — прокричал Влад, направив коня наперерез Царь, занесшему было ногу над жилым домом. — Остановись, не круши! Не разрушай!
— А-а-а-а, — простонал Звериный Царь, оборачиваясь к внезапному собеседнику.
Конь Влада, верно, и не таких чудищ повидал на своем веку.
Потому что покорно остановился, не пытаясь убежать. А Влад, подняв лицо к Звериному Царю, крикнул:
— Не сердись на нас за ее грех, Звериный Царь! Чем тебе другие виноваты, если Альба тебя обманула?
Звериный Царь раздраженно фыркнул, головой мотнул.
— Хочешь, — продолжил Влад, натягивая поводья, — забирай ее себе! Слово даю — никто освобождать и оспаривать ее не явится. А если и найдется такой дурак, я сам его голову откручу. И Альбу снова тебе верну. Нет нашей вины в том, какова она.
Звериный Царь медленно обернулся к площади.
Там у столба билась Альба.
— Забери меня! — кричала она, изо всех сил дергая руками, стараясь высвободить их из железных оков. — Только твоей буду! Клянусь!
— Ты уже не единожды, и не мне одному в том клялась, — зло процедил Влад.
Но Звериный Царь расслышал.
— Моя? — переспросил он.
Голос его был гулкий, раскатистый, медлительный, словно язык с трудом ворочается у него во рту. Отвык говорить.
— Твоя, — ответил Влад. — В том клянусь. Отдаю, и не смею посягать.
— Забери же меня! — билась в истерике Альба.
На мгновение я подумала, что она снова вывернется. Уйдет от наказания.
Сердце кольнула злая печаль.
Я подумала, что Влад ее все же пощадил. Нашел способ сохранить ей жизнь. Нашел возможность не убивать свою надежду, что однажды она вернется к нему. Но…
…Звериный Царь не прощает нанесенных ему обид.
Влад это хорош знал.
Темной дымной тенью Звериный Царь оказался рядом с Альбой на помосте.
Одной рукой он ударил Альбу по щеке, так, что она вскрикнула. Но тут же выпрямилась, смело глянула ему в глаза.
— Бей! — смело выкрикнула она. — Накажи! Но только забери прочь отсюда!
Но ее перекошенное от яда уродливое лицо больше не внушало ни восхищения, ни уважения. Казалось, что Альба кривляется и дразнится. И волшебного притяжения в ней больше не было.
Звериный Царь застонал, провел ладонью по волосам, и целая груда сухого хвороста упала ему под ноги. Он терзался, заламывал руки и мучился — совсем, как тот, кому безжалостно разбили сердце.