Куча хвороста становилась все больше.
А потом он вдруг дунул на нее, и безжалостное пламя охватило и помост, и хворост, и Альбу.
К небу взлетел ее крик, а Звериный Царь пропал.
И небо разъяснилось, солнце засверкало.
А на площади полыхал громадный костер, взвиваясь алыми языками до самых облаков.
Глава 19. Влад и Бьянка
— Бьянка! Любовь моя, Бьянка!
В доме господаревом было непривычно шумно для меня.
Слуги сновали туда-сюда. Кажется, готовилось празднование необычного… гхм… развода Господаря? Но тихое, уединенное место, чтоб мне отдохнуть после стольких переживаний, нашлось.
Красивая просторна спальня, богато украшенная, для двоих. Для Господаря и Господарыни. Для нес с Владом.
Влад помог мне раздеться, сам снял сапоги. А потом заключил меня в объятья, крепко к себе прижал, несколько раз поцеловал с жаром мои волосы.
— Неужто больше ничто не стоит между нами! — произнес он. — Неужто все обещания выполнены, и я свободен!
— Не стоило давать их опрометчиво, — заметила я, посмеиваясь.
— Думал, что давал их благородному человеку, — тихо ответил он. — А оказалось, что интриганке и лживой твари… Да что мы все прошлое ворошим! Его следует забыть! — он решительно тряхнул головой. — В будущее смотреть нужно!
Он отстранил меня, заглянул в глаза.
— Пойдешь за меня, Бьянка? — он заметно волновался. — Будешь мне верной и честной женой?
— Буду, Влад, — улыбнулась я. — Иначе для чего я здесь? Только…
— Что?
— Поскорее бы свадьбу справить, — ответила я. Теперь пришел мой черед волноваться. — Кажется… наверное… я ребенка жду.
Понятия не имею, как такие вещи сообщают мужчинам.
Понятия не имею, как они реагируют на такие новости.
И что скажет Влад на такие новости, я тоже не знала. Поэтому сердце мое трепетало, как овечий хвост.
Но он обрадовался. Шумно, неудержимо.
— Господарь будущий! — взревел он, подхватив меня на руки и закружил по комнате.
— А если девочка? — смеясь и взвизгивая от страха, спросила я.
— Нет-нет! Господарь! Сын! — упорствовал Влад.
— Твой светлоглазый сын, — сдалась и я.
Да и как было не уступить, как было не сдаться, когда Влад был так счастлив?
Впервые в жизни любим женщиной и не отвержен?
Впервые в жизни услышавший, что будет отцом? Ведь и в этой радости Альба ему отказывала. Или берегла фигуру, или боялась, что он ее вздернет за ее злобные делишки, как только она даст потомство, и ее семья найдет продолжение в ее детях…
Или просто не любила его настолько, что и детей от него ненавидела б.
А я любила.
Любила и Влада, и будущих малышей, похожих на него. Сколько б их у нас не народилось.
Любила и льнула к нему всей душой и всем телом.
И оттого не противилась, когда его руки принялись распускать пуговицы и завязки, освобождая меня от одежды.
Наоборот, каждое касание к моей коже было самой желанной лаской.
Я млела и таяла, ощущая его пальцы, повторяющие округлости моего тела. Гладящие наполненный им живот. Ласкающие мое лицо в попытке запомнить все черты.
Господарская постель была огромна и прохладна.
В ней еще никто не спал, и Влад засмеялся, глядя, как я ежусь от прикосновения холодных тканей к коже.
— Сейчас мы ее враз нагреем, — прошептал он, прижимаясь губами к моему плечу. — Еще жарко будет.
Я ему верила.
Потому что он ко мне льнул жадно, истосковавшись по теплу и ласке. Поцелуи его были полны страсти. И я замирала от нахлынувшего возбуждения, когда Влад с жадностью, властно и жестко, овладевал моим телом.
В его серебряных глазах было столько нежности и страсти, что я сама вспыхивала от смущения, понимая, что меня ждет. Понимая и предвкушая…
Он долго жил нелюбимым, страдал от холодности той, что выбрал в жены. И вот, наконец, нашел в себе силы развязаться с прошлым, забыть ту, что не ценила его любви и верности. Нашел свое счастье во мне, в том простом, но таком важном даре, который я могла ему подарить.
Просто взаимность. Просто нежность. Просто любовь.
И поэтому он потянулся ко мне.
Он готов был сжечь мою душу жаром своей любви, и сам сгореть вместе со мной.
Его руки, его поцелуи, его страстные, безумные ласки сводили меня с ума и заставляли кричать, трепеща.
Он запускал пальцы в мои косы и весь дрожал от счастья и удовольствия обладать податливой, отзывчивой на его ласки женщиной. Он жаждал быть со мной так неистово, что, казалось, отними у него эту возможность — и он либо умрет, либо уничтожит весь мир.
Он двигался неистово, сильно, даря свою страсть и любовь до боли, до непереносимого блаженства, до безумия.