Амиров слишком резко тянет стул на себя, садится рядом со мной — напротив своей матери и смотрит на нее в упор.
— Хотела поговорить? Я тебя слушаю.
Говорит очень грубо, но я вижу, как дёргается его кадык — он сглатывает, а это значит, что нервничает.
— Виктор, — выдыхаю. Он поворачивает ко мне голову, прикрывает глаза, явно поняв, что я хочу сказать, а потом едва заметно кивает.
Я хочу отойти на несколько минут, чтобы оставить мать и сына наедине. И, наверное, впервые за последнее время так рада телефонному звонку. Взяв мобильный, смотрю на экран, в котором красуется фотография Олеси.
— Я на пять минут, — сказав, встаю и отхожу от них, по пути принимая звонок.
Выхожу из ресторана, но сразу же жалею. От шума дороги я едва слышу голос подруги.
— Как вы там, Машуль?
— Все нормально, Лесь. А ты как? — тру пальцами переносицу. Что-то голова начинает болеть. Мне совершенно не понравился вид Виктории Сергеевны. И, несмотря на все то, что она сделала, почему-то в груди колет из-за ее состояния. Не хотела бы я, чтобы она была так серьезно больна.
— Круто, — по голосу понятно, что настроение у нее хорошее. — Наши голубки хорошо проводят время, да?
— Угу, — улыбаюсь. — Все окей. Но я вынуждена вернуться к своему мужчине. Так что поговорим потом, договорились? Когда я буду свободна.
— Господи, какие у нее словечки, — несмотря на шум вокруг, я так отчётливо слышу звонкий смех Олеси. — Ее мужчина, видите ли… Хорошо, дорогая, давай, я убежала. А вам приятного отдыха.
Возвращаюсь в ресторан. Издалека вижу, что Виктория Сергеевна плачет. Обстановка накалена до предела. Подхожу сзади — так, чтобы Виктор меня не видел и слышу его слова:
— Ты мне тогда сказала, что Маша не беременна! Я, сука, поверил тебе, в итоге пять долбанных лет не видел своих детей. Знать не знал об их существовании. Ты подкинула документы в нашу квартиру и я как последний лох начал во всем подозревать Машу, которая, по сути, была единственной жертвой. И после всего этого ты хочешь, чтобы я все забыл? Простил? Да мне стыдно Маше в глаза смотреть, а ты ещё и хочешь, чтобы она позволила тебе видеться с внуками? Тебе вообще не стыдно, да? После всего того, что ты натворила? Да если не ты… Я не стал бы рубить сгоряча. Я больше всех тебе поверил!
Виктория Сергеевна поднимает на меня заплаканные глаза, одними губами шепчет:
— Простите меня.
Кладу руку на плечо Виктора и слегка сжимаю. Он резко оборачивается ко мне, напрягается. Шумно сглатывает. Сажусь рядом с ним и выдыхаю, не зная, как разрядить обстановку.
— Время назад не открутить, — качаю головой. — Смысл обсуждать прошлое, Виктор? Виноваты все.
— Ты не понимаешь…
— Я понимаю все, поверь мне, лучше всех. Да, потеряли годы. Мне было тяжело. Тебе тоже. Судя по выражению лица твоей матери — ее тоже совесть мучила. И сейчас она жалеет ровно столько же, сколько и ты. Так что хватит ковыряться в ранах, сыпать туда соль. Ты сейчас рядом и мне не так больно, как раньше, когда речь идет о прошлом. Надо учиться на своих ошибках. И мы, вроде бы, сделали выводы. И да, я не против, чтобы Виктория Сергеевна виделась с нашими детьми.
— Маш, — Виктор усмехается, садится вполоборота и смотрит на меня как на полоумную. — Что ты говоришь? Все не так просто…
— Конечно, все не так просто. Каких усилий мне потребовалось, чтобы впустить тебя в свою жизнь снова. Поверь, это было нелегкое решение для меня.
— Чер-р-рт! Маша…
— Вы позвоните мне, когда будете в Питере, — говорю женщине, которая не перестает плакать и шмыгать носом.
Господи, мне ее так жаль… Лицо бледное, как полотно. Ощущение, будто она вот-вот в обморок упадет от напряжения и волнения.
— Спасибо тебе, Мария. Как же я не оценила тебя…
Виктор громко хмыкает, что-то цедит сквозь зубы, пристально глядя на свою мать. Его не устраивает такой расклад. Но я не хочу быть злопамятный тварью, как бы не страдала из-за них долгие годы.
Встаю на ноги. Амиров подзывает официанта и, бросив на стол деньги, тоже поднимается.
— Спасибо, — повторяет Виктория Сергеевна. — Завтра же полечу в Питер.
— Мы тоже завтра будем там. Так что, думаю, в ближайшее время встретимся снова. Берегите себя.
Идём в сторону парковки. Виктор крепко сжимает за руку, переплетает наши пальцы. Доходим до его машины и, в метрах пяти от его авто я вижу девушку. С ярким макияжем, длинными ногами и волосами, одетую в кожаные штаны и кофту на тоненьких бретельках. Виктор что-то рычит сквозь зубы, бросает на нее убивающий взгляд. Она смотрит на нас пару минут, обиженно поджав губы. А потом садится в свой автомобиль и, нажав на газ, с визгом трогается с места.