– Да в чем же она, небесное создание? – Зодчий на этот момент приступал к возведению своего третьего по счету Храма и, казалось, изучил все приемы и ограничения, предписываемые при строительстве Домов Господних, что освещались потом молитвами и окроплялись святою водой. Нарушь он хоть раз пропорции или размеры, «сломай» радиус или допусти несоосность, на том же месте и потерял бы заказы, репутацию и повязку мастера вместе с головой. Но он здесь, на высоком изумрудном холме, опоясанном быстрой сияющей речкой, под куполом утреннего, чистейшего неба и готов к сотворению нового Храма.
Пока Зодчий «взвешивал» свои сомнения на предмет профпригодности, Ангел подрос до размеров крупной вороны.
– Сколько апостолов у Христа? – ответил он вопросом на вопрос.
– Известно, двенадцать, – не раздумывая сказал мастер, снова потирая глаза от удивления.
– Так почто обижаешь остальных, подпирая спины только четверым? – светящаяся «ворона» попрыгала на колышке, разминая ноги.
– Но Евангелий всего четыре, – оправдываясь, пролепетал Зодчий.
– Каждый апостол написал свою Книгу, – непререкаемым тоном возразил Ангел. – Живого Христа видели двенадцать учеников, и всяк записал свою историю Учителя, это двенадцать взглядов на Бога.
– Но мы знаем только четыре, – Зодчий более спокойно наблюдал на удивительную метаморфозу светящегося существа, принявшего размеры большой собаки.
– Четыре людям, четыре ангелам и четыре Богу, – нравоучительно произнес Ангел, продолжая расти, от чего Зодчему пришлось подняться с корточек на ноги.
– Зачем так… сложно? – мастер помял затекшие колени.
– Поровну между Отцом, Сыном, вернее Сынами, – Ангел кивнул на мастера, – и Духом Святым, – при этом он склонил голову, явно намекая на ангельское сообщество.
– Невероятно, – прошептал Зодчий, уже глядя прямо в глаза вытянувшегося до человеческого роста крылатого собеседника. – Скажи, они отличаются друг от друга?
Ангел кивнул головой. Солнце, частично избавившись от когтистых еловых лап, осветило холм, разогнав заодно вместе с остатками тумана прочие тени сомнений. Мастер поднял упавшую пеньку и зацепил за колышек.
– Чтоб не потерялся, – оправдываясь, сказал он Ангелу, который непостижимым образом умещался при своих габаритах на небольшом березовом пятачке.
Ангел снова кивнул головой: – Ты ведь хочешь спросить, ЧЕМ они отличаются?
– Да, – Зодчий вытер мокрые от росы руки о рубаху.
– Четыре Евангелия для ангелов описывают пребывание Христа в пустыне, все сорок дней, день за днем. Каждый апостол подробнейшим образом изложил житие Иисуса за десятидневный период, один за другим, но не томление и страдания телесные, а работу души в пустынях тонкого плана.
– Откуда же ученики прознали о том? – возбужденно спросил Зодчий, начиная догадываться об ущербности замысла Храма в четыре стены.
– Учитель сам поведал им на тайной вечере, передав рассказ свой не беседой словесной, но мысленно направляя все в уши Хранителей апостолов, ибо только им ведом ангельский язык.
Крылатый собеседник мастера, залитый солнечным светом, тем не менее сиял еще ярче.
– Это непостижимо, – едва слышно пролепетал Зодчий.
– Еще более непостижимы четыре Евангелия для Бога, – Ангел почтительно расправил крылья. – Они описывают последние часы Сына Божьего на земле, его путь на Голгофу, ту ношу, что возложил на себя Спаситель как Дух. Та четверка апостолов, что удостоилась такой чести, приняла эту весть во сне, в качестве откровения, знания, которых невозможно познать. Ученики, бессознательно приняв этот дар от Христа, передали его Богу, также во сне, в момент между Распятием и Воскресением.
Ангел сложил крылья и на глазах его, всего на миг, проступили слезы.
– Значит, стен в Храме должно быть двенадцать, – уверенно сказал Зодчий.
Внизу, у подножия холма, послышались торопливые шаги и приглушенный разговор. Ангел, перестав сиять, начал уменьшаться обратно в «ворону», становясь прозрачным.
Мастер обернулся на голоса подмастерьев и крикнул: – Братцы, нарубите еще колышков.
– Сколько? – отозвались снизу.
– Восемь, – Зодчий, для верности растопырив пальцы обеих рук, показал нужное количество.
Работники развернулись к лесу, Ангел вновь «просветлел», но сжался до размеров бабочки.
– Скажи, – обратился мастер к Ангелу, – стены должны быть равными, мне разбивать одинаковые углы?
«Небесная бабочка» заулыбалась: – Земному храму – земные стены, небесам – небесные, а Богу – божественные.