— Маша? — выдохнула она, удивлённо уставившись на розоволосого подростка, как только стащила с той шапку с париком.
— Ты её знаешь? — нахмурился Стас, разглядывая незнакомку.
Довольно симпатичная, лет шестнадцати по виду. Большие голубые глаза смотрели на них обиженно и с упрямством.
— Как не знать сестру младшую? — мрачно отозвалась Лиза, отпуская девушку. — Какого хрена ты творишь, недалёкая? Я тебе русским языком много раз говорила, чтобы ты перестала за мной таскаться! Ты понимаешь, что сорвала нам сложную операцию? Мы несколько дней думали, что ты — преступница! Ты чем вообще думала? — продолжила яриться.
Маша же, насупившись, упрямо смотрела на старшую родственницу.
— А между прочим, я знаю, кто за вами следит! — выдала гордо, как только её перестали отчитывать. — Пока вы следили за мной, я следила за другой девушкой.
— Так ты специально нас отвлекала на себя? — прошипела зло Лиза и явно приготовилась наброситься на сестру с кулаками.
Стас едва успел встать между ними, чтобы ничего такого не произошло.
— Успокойтесь обе, — попросил почти миролюбиво, хотя мысленно был солидарен со своей сообщницей. — Ты говоришь, что знаешь, кто за нами следит, — перешёл к основному.
— Да, — подтвердила розоволосая. — Но при ней ничего рассказывать не буду! — добавила упрямо. — А ещё я хочу есть! — выдвинула следом ещё одно требование.
— Да ты вконец охамела! — опять взъярилась Лиза.
Егоров едва успел перехватить её.
— Идёт, — ответил уже Маше. — Мы идём в кафе, где ты, пока ешь, рассказываешь мне всё, что знаешь.
— А с тобой приятно иметь дело, красавчик, — улыбнулась та ему обезоруживающе мило. — Но без неё! — напомнила, ткнув в сестру.
— Совсем без неё не получится, — подтвердил Стас. — Раз за нами и правда следят, она должна быть рядом. Для всех мы сейчас муж и жена.
— Кто? Она? Жена? Твоя? Да ты гонишь! — скривилась Маша. — Она же мужиков терпеть не может, после того, как её бывший обрюхатил её подружку, а с другой укатил на Бали.
Егоров аж воздухом подавился.
— Серьёзно? — по-новому уставился на свою сообщницу парень.
— Не твоё дело! — огрызнулась Лиза. — А кое-кому лучше вообще молчать было бы! — протянула уже с обещанием в голосе.
— Ой, да брось, об этом весь город в курсе уже давно, — нисколько не прониклась младшая из них посылом. — Да и чего так переживать, не понимаю? Ну, бросил и бросил. И слава богу! Не хватало ещё, чтобы ты беременная как Элька осталась…
— Так, ладно, оставьте ваши разборки на потом, — поспешил перебить шестнадцатилетку Стас. — Мне это не интересно.
— Ну, ты зануда! — обиделась младшая из сестёр.
Стас мысленно закатил глаза. Но видимо что-то всё же отразилось на его лице, так как девушка быстро свернула тему.
— Ладно, ладно, идём, — вернулась к главному. — Но сперва я поем! А то с утра самого таскаюсь за вами… — принялась ворчать на ходу, первая направившись обратно на главную улицу.
Егоров переглянулся с Лизой и тоже последовал в нужную сторону.
Правда, вывернуть из переулка они не успели. На выходе затормозил серебристый седан, перекрыв дорогу, а из приоткрытого окна показалась рука с пистолетом. Никто из троицы даже среагировать не успел толком, как раздались выстрелы. Ровно три. А дальше всё смешалось. Звук мотора отъезжающего автомобиля, визг Маши, которую Стас непонятным для себя образом успел опрокинуть на землю с траектории выстрела, громкие крики прохожих и хриплое дыхание раненой Лизы, к которой он подбежал уже вскоре.
— Эй, ты как? — поинтересовался негромко, старательно не обращая внимание на свои дрожащие руки.
— Нормально. Но синяки будут знатные, — поморщилась девушка. — Господи, не знаю, кто это, но стрелять в живот беременной — это… — далее следовала нецензурная брань и смех, слишком резко оборвавшийся по итогу. — И знаешь, что? Мы найдём эту мразь! Самолично пристрелю в башку! — пообещала.
Стас на это только улыбнулся. Вышло вяло, да и испуганно ревущая рядом Маша всё портила. К тому же, подъехала скорая, а за ней и парни.
— Машину упустили, — оповестил Влад. — Но думаю, когда наша преступница узнает, что "Арина" жива, то придёт завершить начатое.
— То есть, убьёт Лизу? — пропищала всё ещё плачущая Маша.
Орехов, кажется, только сейчас её заметил. Или скорее, узнал. Уставился на неё со всей мрачностью.