Алина зло рассмеялась.
— Что, правда, не понимаешь? — выгнула брови. — Хотя, куда уж тебе. Для тебя чувства других всегда были пустым звуком. Волновали только твои собственные. А я все эти чёртовы годы только и делала, чтобы угодить отцу. А когда я только-только добилась своего, появилась эта твоя Ариша! — выплюнула. — И вы все, как с ума посходили из-за неё. Ариша такая, Ариша сякая, Ариша, Ариша, всегда только Ариша. А я не хотела, понял? Не хотела этой свадьбы! Но моему отцу плевать! Слияние компаний важнее. И плевать всем, каково мне. Тебе — в том числе. Ты делал всё для себя, а виновата была я! Я! Что недостаточно красива. Недостаточно умна. Раз не могу заинтересовать тебя. Думаешь, ты мне нужен? Да ты мне нахрен не сдался, Егоров. Но какой у меня выбор? Бежать, как вы с Ариной? А я не хочу бегать! Я хочу быть собой! Понимаешь? А отец не сдавался. Всё давил и давил. А потом… я узнала, что ты лишь притворяешься моим женихом, а на деле давно женат на Прохоровой! А отец… он отказался от меня! Понимаешь? Сказал, что я бесполезна! Но тебе же плевать! Тебя только Арина волновала всегда! Но ничего, недолго твоей Арише осталось, — громко и безумно рассмеялась.
А у Стаса от этого смеха мурашки по коже побежали.
— Что ты имеешь в виду? — едва ли спокойно он задал свой вопрос.
Предчувствие неизбежной беды сдавило сердце.
А Алина… замолчала, хитро сощурилась и подалась вперёд.
— Страшно, Егоров? — прошептала, упиваясь беспомощностью Стаса. — Вижу, что страшно. Так и должно быть. Я лишилась из-за тебя всего. Теперь лишишься ты. Своей жены. Сына. Всего, — снова расхохоталась.
Егоров схватил Чистякову за плечи и встряхнул с такой силой, что та громко клацнула зубами.
— Что это значит?! Что это значит, Алина?!
Но та продолжила только смеяться. Издевательски. Безумно. Счастливо.
Впрочем, Стас отпустил её почти сразу, взялся за телефон, чтобы набрать Арине. И конечно, та не взяла трубку. Ни она. Ни его мать. Никто из охраны. Ни через пять минут. Ни через полчаса. Ни через час. А стоило ему переступить порог дома в Краснодаре, где он оказался в рекордные сроки, как его сердце окончательно замерло. Внутри царила разруха, посреди которой лежали бессознательные тела охраны и его матери, а вот Арины нигде не наблюдалось.
Глава 34
Арина
Руки над головой скованы цепью, которая давно стёрла кожу на запястьях. Плечи ноют от невозможности сменить положение. Спина тоже болит. Всё тело затекло, но что-то изменить не представляется возможным. Он стоит позади и смотрит на мои мучения. Отец. Чувствую его взгляд, слышу звук рассекающей воздух плети, что врезается в кожу между лопаток, оставляя алый след длиной до самой поясницы. Не кричу, не бьюсь в агонии, не плачу, не прошу и даже не умоляю. Привычка — вторая натура. Хотя в этот раз всё намного хуже. Всё потому, что он узнал про Станислава Егорова. Про их общение и мою влюблённость к нему.
— Никогда и никто, — доносилось тихое, злое наравне с очередным ударом.
Не сильным, но ощутимым.
Смешно, но он всегда боялся причинить мне боль. И не мог не причинять. Вот такая вот странная сраная любовь отца к дочери. Болезненная. Как и к умершей матери. И чем старше я становилась, чем сильнее походила на неё, тем хуже было отцу. Я знала — так он пытается вырвать из себя чувства к убившей себя женщине. Забыться. Боль дочери помогала унять агонию потери любимой. Только ведь он сам довёл её до этого. Нас. Всех троих.
— Никогда и никто, — вторят мои губы ему.
Враньё. И он это знает. Чувствует. И злится больше прежнего. Но избиение прекращается.
Воздух дрогнул, а после ко мне со спины прижалось чужое тело, ласково погладив по животу.
— Ты моя девочка, только моя. Я тебя никому не отдам. Даже ему, — ладонь давит на живот.
Едва слышный шёпот ввинчивается в сознание, как клеймо, вынуждая подчиняться.
Раньше. Не теперь. Не после того, как он сделал совершенно противоположное.
— Но ты отдал, — возразила, криво усмехнувшись. — Отдал.
Впервые позволила себе сопротивление. Наверное, просто настал тот самый предел, когда уже всё равно, что будет дальше. Какая разница, если тот, кого желала душа, никогда не будет мне принадлежать. Нет у меня ничего. И я сама не принадлежу себе. Так что и нечего терять. Ведь правда?
А перед глазами образ темноволосого красивого парня с умопомрачительной улыбкой и самыми голубыми глазами, которые только могут быть у людей. Но и ему я не нужна. Мы даже не друзья. Это я, дурочка, грежу им уже который месяц, а он… всё равно ему на самом деле. Он просто очень вежливый и благородный. А я просто оказалась рядом в нужный момент, в нужное время. За что теперь и расплачиваюсь. И вот это доводило до слёз куда больше физической боли.