— А нечаво болтать было, — Анфиска сразу же подхватила разговор, наморщив лобик. — Это он же помогал хозяину того барчука пристукнуть…
Словом, все сложилось, как нельзя лучше. Искупавшись, Рафи уже имел полный расклад по всему, что ему было нужно: большую часть денег Могута хранил в подвале дома, важные бумаги на втором этаже в кабинете, шкатулку с драгоценностями в своей спальне. Удалось узнать даже про самую настоящую темницу, где купец время от времени кого-то держал.
— Во-от же, сука, — усмехнулся парень, удивляясь поразительной наглости купца. Тот же совсем «берега попутал», занимаясь такими делами под самым носом столичной жандармерии. Девки только что на добрый десяток уголовных статей для него наговорили. — Да такого сам Бог велел грабить. Это я удачно зашел… Ладно, а теперь доиграем роль до конца.
В гостиной комнате, куда Рафи вышел, был уже накрыт праздничный стол, ломившийся от разных яств. Не желая ударить в грязь лицом, купчина расстарался. На длиннющей столешнице плотно лежали десятки и десятки тарелок, подносов, блюд, фужеров, кубков, вазочек, в которых все шкварчило, шипело, хлюпало. А над всем этим, вдобавок, плыл восхитительный аромат.
— Вижу, что доволен, — раскрасневшийся Могута широким жестом приглашал его к столу. При этом улыбался, как самому дорогому гостю. — Расстарались, значит, Анфиска с Прошкой. Они такие затейницы, что ни в сказке сказать, ни пером описать, — понимающе подмигнул парню, скабрёзно причмокнув большими губами. — Доволен, значит?
Видно было, что на благодарность напрашивался. Все крутился вокруг да около.
— Хорошо, Макар Силыч! Доволен, — горячо закивал парень. Всем видом показывал, что доволен и даже счастлив. — Хорошо тут! Все батюшке с матушкой расскажу: и про помощь, и про прием, и про гостеприимство.
Могута аж зарделся от удовольствия. Каждое это слово едва не на лету ловил.
— Все хорошо, только вот… — Рафи припустил на лицо печали, словно вспомнил что-то плохое.
— Что? — купчина тут же «сделал стойку». С мест вскочил, расправил плечи. Мол, я тут, я помогу. — Что такое? Что случилось? Может нужда в чем-то? Так говори, рассказывай. Я помогу! Все знают, что за Макар Силычем Могутой не заржавеет! Говорит, что надо? Грошей? Может девок? Любых найдем. Или маль…
Не дав ему договорить, Рафи тяжело вздохнул. С виновато опущенной головой, что-то неопределённое пробормотал.
— Что? — вытянул шею Могута.
— Я ведь жеребца своего упустил, да и костюм порвал. Батюшка теперь сильно гневаться изволит. За этого ведь жеребца большие деньги уплачены… А еще часы, батюшкой на именины подаренные, потерял… Вот, — в этот самый момент чуть-чуть всхлипнул, боясь переиграть. Купчина, хоть и выпивши был, но мог заметить. — Что теперь делать не знаю.
Замолчав, Рафи поднял жалостливый взгляд на хозяина дома. Парень такой знатный пас ему передал, что им грех было не воспользоваться. Если Могута хотел как-то «привязать» к себе «липового» княжича, то сейчас было именно то самое время.
И тот не подкачал!
— Ха-ха! Пустяки! — Могута с такой силой хлопнул по столу рукой, что с него волной посыпалась посуда. — Неужто с такой мелочью не помогу⁈ Помогу! Пусть все знают, что Макар Силыч Могута самого князя Милославского выручил!
Из внутреннего кармана пиджака он тут же вытащил толстенную пачку красненьких, то есть сотенных, ассигнаций и бахнул ими по столу.
— А коли этого мало, то сейчас еще будет!
С этими словами Могута скрылся за одной из дверей, но буквально через минут вновь появился.
— Вот! — с торжествующим воплем он стал разбрасывать в воздухе здоровенные купюры. — Вот! Вот! Здесь и на жеребца! И на одежу! И на часы! На все хватит!
Эта пачка денег закончилась, он вытащил из кармана еще одну. Потряс ею перед лицом Рафи, а после тоже раскидал по комнате.
— Видишь⁈ Это все мое!
Мужика, похоже, изрядно развезло к этому времени. Его радостный гогот не умолкал. Ассигнации, поднятые с пола, снова взлетали в воздух[12]. Под ногами уже образовался красный ковер из сотенных купюр, общая стоимость которых было даже сложно представить. Пожалуй, даже одного этого Рафи могло хватить на обучение…
— А теперь по чарочке! Я сказал, по чарочке! — устав, купчина рухнул в свое кресло и сразу же ухватился за пузатый графин. — Давай, княжич, прими! Полную и до дна!
12
О пьяных загулах русских купцов ходили настоящие легенды. Так, знаменитый купец Николай Павлович Рябушинский за один день смог потратить на танцовщицу просто неимоверную сумму в 200 тысяч рублей. Причем квалифицированный рабочий в конце 19 века получал не более 50 копеек. В городских парках устраивались модные развлечения — «афинские ночи», когда среди гости гонялись среди деревьев за голыми артистками.