— А тетя на меня обиделась, да?
— Нет. Не на тебя. Не бери в голову.
— А на кого?
— На меня.
— А что ты сделал?
— Мать твою однажды повстречал.
— А это плохо?
Андрей посмотрел на сына, хмыкнул и даже слегка улыбнулся.
— Для тебя так точно не плохо. Вон, какой получился! Че ты так рано проснулся-то?
— Тетя разбудила. Громко разговаривала.
Андрей понимающе кивнул.
— А как ее зовут?
— Аня.
— Она твоя жена?
— Да, жена.
— А она вернется?
— Слушай, че ты такой любопытный-то? Я таким не был. Ты молчать-то умеешь вообще?
— Умею.
— Так молчи, елки-палки. Спи вообще! Рано еще.
Андрей вышел, а Пашка перевернулся на другой бок и попробовал уснуть. Но сон не шел. Тогда он спрыгнул с кровати и подошел к окну. Солнце едва поднялось над горизонтом и по широкой реке искрили его разноцветные отблески. Пашка даже ахнул от восторга. Он никогда раньше не видел столько воды!
Вернулся папа, и Пашка тут же задал очередной вопрос.
— А у тебя собака есть?
— Есть. Три.
— Ого! А они кусаются?
— Если разозлить, то кусаются.
— А меня покусают?
Андрей вдруг обратил внимание на то, что его сын говорит с той же интонаций, что и медвежонок Умка из старого советского мультфильма. Сходство было настолько очевидным и забавным, что суровый промысловик не сдержался, улыбнулся.
— Ты есть-то хочешь, Умка?
Пашка кивнул и мужчина вышел. Через пять минут мальчик уже вовсю уминал краюху ароматного хлеба, запивая прохладным молоком из эмалированной кружки. Его отец сидел напротив и внимательно наблюдал. От этого Пашка чувствовал себя слегка неловко, но завтрак был настолько вкусным, что оторваться от него было невозможно.
День первый
Андрей снова принялся возиться с понягой. Укладывал какие-то вещи, вязал узлы. Пашка с интересом наблюдал за отцом и старался понять, как эта штука работает и для чего она вообще нужна. Ему нравилось, что диковинный предмет сделан из деревяшек. Он раньше никогда таких не видел. А папа все суетился, выходил из дому, возвращался, принося с улицы еще более интересные вещи. Один только нож чего стоил! Огромный, с зазубринами на лезвии, в кожаных ножнах. Он был таким блестящим, что в его металле все отражалось, как в зеркале.
Затем папа взялся распаковывать сумки с его вещами. Он просто вывалил все их содержимое на кровать и стал откладывать в сторону куртку, штаны, зимние ботинки и шапки. Спросил, есть ли у Пашки резиновые сапоги, а получив отрицательный ответ, вздохнул и смешно цыкнул языком.
— Ты в лесу-то хоть раз бывал, Умка?
— Бывал, — сказал Пашка и хихикнул. Ему показалось забавным само слово «бывал». Раньше он всегда говорил «был». А «бывал» — ни разу. Смешное слово.
— В тайге?
— Не знаю, — пожал плечами Пашка, — Может и в тайге. Мы с бабушкой один раз по грибы ходили. Грибы в тайге растут?
— Растут… — пробормотал Андрей, пакуя теплые детские вещи в небольшой рюкзак. Ему он достался от тестя. Детский рюкзак. Брезентовый. Думал, что уже никогда не сгодится, а тут вон как жизнь обернулась. Когда вещи были упакованы, он прикинул вес на руку и поморщился. Видать, тяжеловата ноша для мальца. Если не потянет, придется часть выбросить.
— Ну-ка, прикинь.
— Это как это? — не понял Пашка.
— Вставай. Надевай на плечи, — он помог продеть руки под лямки, — Вот так. Ну что? Тяжело?
— Не очень, — Пашка улыбался до ушей. Ему очень нравился рюкзак. Не школьный, конечно. Старый какой-то и пахнет странно. Но уже то, что сумка висит на спине и от этого держать ее не тяжело, было здорово.
— Идти сможешь?
— Конечно! У меня же вон — ноги есть!
Андрей усмехнулся. Ну, Умка Умкой! Смешной. Была бы жизнь попроще, может даже и обрадовался бы сыну. Да только все не так просто, как кажется в шесть с небольшим.
Хороший малец. Смышленый и не нытик. Может и срастется задуманное. Только бы не подвел…
Когда Пашка сел в лодку, его восторгу не было предела. А когда папа завел мотор и тот заурчал, восторг перерос в настоящее счастье. Они отчалили от берега, и черная речная вода забурлила за кормой. Мальчик сидел, как завороженный и с открытым ртом глазел на все вокруг. На белый туман, стелящийся над рекой, на уток, летящих в этом тумане. Лодка шла неспешно, но уверенно. Пашке очень хотелось порулить, но он не решался попросить, чтобы папа разрешил ему.
А впереди, вдоль берега реки, возвышались сосны. Высокие, косматые, с острыми верхушками. Такие Пашка видел только на картинках. В книжках с русскими сказками. Бабушка читала ему их перед сном. И самая любимая сказка была о Маше, которая заблудилась в лесу и попала в дом к медведю. Он именно таким и представлял тот лес: высокие, старые деревья, под кронами которых всегда сумрачно и страшно.