Я стоял у входа на паркет, уже переодевшийся в жилетку, белую рубашку, чёрные штаны и туфли, кожа которых была начищена мной до блеска. Рядом стояла моя партнёрша с надменным лицом, будто она королева паркета. Никто не уронил на нас ни крупицы внимания. Все были сами по себе. И только тренер говорил нам, что мы должны держать рамку, активно двигаться. Я знал, что это не поможет, ведь когда ты на паркете ни одной мысли в голове не может быть. Только чувство окружения, память мышц и стресс, вызванный огромным количеством людей.
— Второй заход, — огласил диктор в микрофон, и заиграла новая мелодия. Пары потянулись на паркет, подхватив меня за собой. Волшебно.
Исполнить композицию у меня не составило и труда. Но вот то, что на паркете было пятнадцать пар на маленький паркет — проблема ещё та. В таком момент нас можно было представить рыбками — сардинами, плотно упакованными в упаковку. Было тесно, пары постоянно сталкивались, и это не внушало энтузиазма. Хотелось взвыть от досады и боли, когда одна из них столкнулась со мной. Мне прилетело в спину локтем одной из партнёрш. Было больно, но кто меня спрашивает, ведь так?
Когда я танцевал, я постоянно посматривал на тренера, она, Нина Степановна, была явно зла. Это читалось даже не по определённым признакам, по типу заламывания пальцев или напряжённым плечам. Нет. Всё было написано на лице. Что я делал не так?
Выйдя с паркета стирая пот со лба, я направился к тренеру. Овации звучали довольно долго, но это не помогало. Настроение было паршивое. Она кричала, говорила, что мало думал и вообще ничего не добьюсь, если буду бездумно танцевать. Она назвала меня идиотом, пару раз ударила меня по плечу. Она говорила, что танец был тяжёлым, не кадычным, неправильным. И вообще я никуда не пойду дальше. И что мы могли лучше.
Не хотелось ничего: ни есть, ни пить, ни говорить. Просто ждать, что покажет результат. Хотелось выть от досады. Почему у меня ничего не получается? Я же всего лишь хочу быть сильнее в танцах. Почему? Почему я всё ещё не сдался?
Так прошло несколько долгих минут. Потом появились результаты.
22. Юниоры 2+1
127|1|1|1|1|1
145|1|1|1|1|1
152|1|1|1|1|1
171|1|1|1|1|1
173|1|1|1|1|1
174|1|1|1|1|1
175|1|1|1|1|1
182|1|1|1|1|1
183|1|1|1|1|1
185|1|1|1|1|1
186|1|1|1|1|1
187|1|1|1|1|1
Номера 172 — нет. Я не прошёл. Почему? Потому, что я слаб? Потому что я пролежал в больнице? Папа будет ругаться…
Подойдя к тренеру и сказав о результате, он психанул и, развернувшись, ушёл. Но нечего было делать, я собрался, переоделся и пошёл домой. Поход оказался недолгим.
Зайдя в буферную зону, я разулся и сразу направился в ванную. Не хотелось ничего, кроме горячего душа. Я посмотрел в зеркало, немного облокотившись на раковину.
— Они заставляют меня думать, но этот хлам, — я постучал по голове, — не работает. Хотя всё из-за меня. Это я теперь хлам. Я никуда не гожусь. Никому не нужен, — слёзы потекли из глаз.
Меня ценят и признают мои заслуги.
Но это всего лишь моё «я», играющее эту роль ради признания.
Это не настоящий я.
«Твоё истинное «я» всегда плачет, не так ли?»
Да, но я счастлив.
«Я счастлив?»
Я счастлив.
«Я счастлив?»
Я и в самом деле счастлив.
«Я СЧАСТЛИВ?!»
Нет. Это не счастье.
«Что есть счастье?»
Это не я. Это не настоящий я. Я просто не хочу смириться с действительностью.
«Что такое действительность?»
Это не я.
Мысли крутились в голове, как бешенные, когда одна из них не закричала громче всех:
«Покажи меня!» — голос был тихим и детским.
Что?
«Покажи меня.»
Я не понимаю.
«У тебя есть Дима. Ты можешь ему всё рассказать.»
Нет. Я не буду нагружать его проблемами, у него и своих достаточно.
«И всё равно покажи.»
НЕТ!
Голос вновь сменился, но на этот раз очень тяжёлым и низким.
«Почему ты такой слабак?»
Но… Я делаю всё, что в моих силах.
«Ты делаешь недостаточно!» — постепенно он начал становиться отцовским.
Но я, правда, стараюсь. Честно.
«Я сказал недостаточно!» — голос кричал и вкладывал всю ненависть, что он только мог.
Но…
Раздался звонок телефона, который отпугнул миллион голосов, звенящих, словно колокола одинокой церкви. Мелодичный гудок избавил меня от того ада, что воцарился в моей голове. Взяв телефон, я посмотрел на экран: «Димочка». Да, мы с ним помирились, но в голове всё равно возникал этот ужасный момент в туалете.
— Ало? — тихо сказал я в микрофон телефона.
— Ало! Привет!
— Привет.
— Ну как там? Стой, не говори. Лучше приходи ко мне. Отпразднуем, — я посмотрел в сторону двери, потом на часы в телефоне. Отец вернётся через полтора часа.
— Не знаю. Может быть, приду.
— Не не знаю. И не может быть. Ты придёшь. Буду ждать.
— Да, хорошо. Я только в душ схожу.
— Окей. Буду ждать, — я положил трубку и забрался в душевую кабину. Холодная вода обожгла тело. Мысли отсутствовали, но и слава богу.
Вышел я довольно быстро, всё-таки не хотелось попадаться отцу. Брата дома тоже не было, ровно, как и матушки. Они уехали в магазин за продуктами. Надо-бы их оповестить, что я собираюсь к Диме. А то будут волноваться.
Я зашёл в мессенджер и набрал довольно короткое сообщение: «Мам, привет, я буду у Димы» Этого было достаточно, чтобы меня отпускали хоть куда. Даже если буду гулять один, она никогда не говорила против, если «рядом» Дима. Но в этот раз не хватает этого одного сообщения. «Буду у него с ночёвкой.» Всегда ставлю точку, когда не хочу писать ещё. И матушка этого понимала и, не печатая вопросов. Только отправляла какой-нибудь смайлик, что точно прочла.
Я собрался довольно быстро (мне на это понадобилось всего десять минут). Вещей тоже брал немного: только сменные носки, зарядку для телефона, пару футболок и бутылку лимонада, припрятанного на такой случаи среди вещей младшего братика. Не думаю, что нам её хватит, но, я думаю, это лучше, чем ничего. Взял ключи, надел куртку и пошёл в сторону дома Димы.
Я достал телефон и набрал короткое сообщение: «Я вышел. Можешь встретить?»
«Да без б» — ответил он буквально через секунду.
Мы встретились с ним возле уже закрывшегося универмага, продавщица которого была невероятно добрая женщина. Раньше, когда мы были младше, а она, соответственно, была моложе, девушка угощала нас сосательными конфетками. Мне особенно нравились с лимоном, а Диме с клубникой. Сейчас магазин был закрыт. Его прикрыли года два назад из-за нехватки денег на аренду. Может это из-за нас и тех конфет?
Мы тихо дошли до дома, не проронив и слова. Поднялись на девятый — максимальный, этаж и направились к квартире 146. Дверь была приоткрыта. И Дима сказал: «Отец ушёл к другу. Мы с ним поругались, так что его не будет до завтра.»
Мы зашли в квартиру. Нос приласкал такой уже родной запах сигаретного дыма. Внутреннему убранству, которому, не хватало уюта. Да, всё самое необходимое здесь было, но ничего более. Словно квартира была съёмной. Это меня всегда и привлекало в «убежище» Димы. Да, я жил лучше него, но мне не хватало того, что есть у Димочки, а ему того, что было у меня. Это довольно странно, но мы уже привыкли.