По приезду в Москву я обрадовал Вику, что мы Новый год встречаем на Гоа под пальмами и ласковым индийским солнцем. Индия - это моя волшебная страна, от нее исходил и мистический свет Шамбалы, и детские воспоминания об индийских боевиках в переполненных кинотеатрах. В этих фильмах умещалась целая жизнь, проходившая на фоне сказочных пейзажей, в них было все: и любовь, и ненависть, и песни, и танцы, и дружба с предательством, и, конечно же, сумасшедшие драки, когда главный герой в одиночку раскидывал десятки негодяев.
Вику обрадовала возможность со вкусом провести наш первый Новый год, осталось только договориться с ее сестрой Юлей. Дело в том, что Юля была сменщицей Вики в элитном салоне на Павелецкой, и они поочередно работали два дня через два, выходных у них не было. Юля в тот период переживала очередное расставание со своим парнем Мещикиным Сергеем, они постоянно расставались, чтобы потом сладко помириться и в конце концов поругаться. Немного поворчав: "А вдруг, я помирюсь с Сергеем", - Юля все же отпустила нас на Новый год.
Грезы о Гоа перенесли нас с Викой в садомазохистские игры. Я достаю из тумбочки плетку и кладу Вику животом на кровать.
- Ну что, сучка, хаживали к тебе кобели бакинские: и Ахмуд, и Аваз? - и наношу сильный удар по кровати. Я не стремлюсь причинить физическую боль, я просто играю в подчинение.
- Нет, мой господин, - отвечает Вика.
Я нежно поглаживаю ее плеткой по спине, иногда целую.
- Сознавайся, шлюха, кто был у тебя ночью?
- Никого не было, честное слово, мой господин.
После такого разогрева мы переходим к дикой ебле, когда я ебу Вику и одновременно душу ее правой рукой. Душу, естественно, не всерьез, но все-таки ощутимо, когда Вике становится тяжело, я ее отпускаю. Потом я ставлю Вику раком, и заставляю ее хрюкать, когда у нее подходит оргазм, то я останавливаюсь, и так несколько раз. Вике и мне нравится игра в хрюшку. После секса она шепчет мне: "Я нашла тебя по запаху". Я счастлив.
В тот момент мы каждый по-своему влюблены друг в друга, но каждый из нас общается, с кем захочет. Что касается меня, то я никогда во время наших отношений с Викой не переступал той невидимой грани, когда общение с другими женщинами переходит в отношения. А Вика, видимо, тоже интуитивно чувствовала, что наши отношения не навсегда, и поэтому была нацелена на отношения со многими мужчинами и, даже не изменяя мне физически, она уже искала другие варианты.
В тот сентябрь я впервые за последние два года напиваюсь. Я уже привык к трезвости, мне нравилось, что мой мозг всегда в хорошей форме, но какие-то тучи сгустились уже надо мной, и простое увядание природы приводит меня к бутылке. Пьяный я становлюсь чрезвычайно агрессивным и боюсь, что Вика, увидев меня в таком состоянии, развернется и уйдет. Но она оказалась терпеливой и заботливой девчонкой, она возится со мной, как с ребенком, варит мне борщ, жарит картошечку, с утра покупает мне 6 бутылочек пива "Redd"s". Почему со мной так происходит? Один я спокойно обхожусь без алкоголя, а как только у меня есть отношения, алкоголь непреодолимо влечет меня. Наличие интересной работы и Вики не сделало меня счастливым, человеку всегда всего мало.
В конце сентября мы с моим новым коллегой по работе Антоном едем в Питер, представить наши разногласия по акту Межрегиональной налоговой инспекции. В силу привычки никуда не опаздывать я предпочитаю поезд утреннему рейсу на самолете. У выхода на станции "Комсомольская" толпятся проститутки, мне предлагают купить девочку. Я вежливо отказываюсь: "Зачем она мне в поезде?" И вот уже он - легендарный поезд "Красная стрела", давно мечтал на нем прокатиться и поэтому испытываю волнение, как перед встречей с мечтой. Поезд и вправду очень красив, необычная форма проводниц, красивый интерьер, красные атласные шторы - все это производит впечатление, особенно на меня, который не привык к буржуазной роскоши. Поезд отходит в полночь, с тем чтобы ровно в восемь утра прибыть на Московский вокзал Санкт-Петербурга. Мы гуляем по Невскому проспекту и близлежащим улицам, вскоре Невский проспект стал для меня родным, и в этом районе я гулял чаще, чем где-либо. Промозглый ветер с Финского залива напоминал мне Калининград.
В налоговую инспекцию мы попадаем в момент рабочего совещания. Меня раздирает любопытство, что они там могут обсуждать, ведь их здесь работает 150 человек, а на учете в инспекции числятся всего 60 предприятий. Дверь в зал, где проходит совещание, приоткрыта, и я в полной мере могу удовлетворить свое любопытство. На совещании председательствует руководитель налоговой Рудакова Зурфия Рашидовна - бодрая бабушка на вид примерно шестидесяти пяти лет, с большим орденом на груди, до меня доносится ее голос: "Да сейчас действительно кризис, но деньги у налогоплательщика есть, а какими методами мы их возьмем, государству не важно". Про себя думаю, как же у них все просто получается и кто из нас настоящий извращенец: я или они - государевы люди, наши игры с Викой на этом фоне смотрятся как невинная детская игра в прятки.
После рабочего совещания Рудакова приглашает нас в свой кабинет. За столом сидят десять человек от налоговой и мы с Антоном. Зурфия обращает наше внимание на портреты, висящие у нее на стене. Вот видите, Пердяков Анатолий Павлович - министр обороны и Мокрун Михаил Эдуардович - руководитель Федеральной налоговой службы - это мои ученики. Мы изображаем на лице притворное уважение. Вообще, я привык быть искренним в своих проявлениях, но часто люди просят нечто другое, им хочется подтверждения своих мыслей об этом мире. А какие мысли были у Рудаковой? Да мысли очень простые, что она знакома с министрами, а мы вообще - никто.
Заслушав нашу аргументацию, Рудакова сказала:
- Хорошо, мое последнее к вам предложение: или вы заплатите до завтра сто шестьдесят миллионов, или вон идите на прием к нему - и она кивнула в сторону портрета Пердякова. А сейчас в совещании объявляется перерыв на два часа.
Я звоню Лене и говорю, что нас пытаются развести на деньги и кинуть и что любой мошенник по сравнению с Рудаковой - невинный мальчишка. Лена все поняла, но взяла паузу подумать. Вернувшись на совещание, мы объявили о своем желании подумать.
Серьезные игры требуют серьезных развлечений, поэтому вечером мы идем в сауну и из пятнадцати проституток, предложенных нам, выбираем лишь одну на двоих. В моем затуманенном мозгу Настя показалась мне очень молоденькой и привлекательной, покувыркавшись с ней двадцать минут, я уступаю очередь Антону. Мне уже не стыдно, секс с проституткой я за измену не считаю, я считаю это ненужной глупостью и данью современной традиции отдыха. На прощание Настенька награждает нас прощальным поцелуйчиком, а мне оставляет свой номер телефона. День закончен, и "Красная стрела" мчит нас в Москву.
Посовещавшись по поводу предложения Рудаковой заплатить 160 миллионов или сходить зачем-то для решения налоговых проблем к министру обороны, мы дружно решили послать ее на хуй. Завод вступил в судебную войну, лицом этой которой стал я. Я готовил заявления в суд, прокуратуру, частенько ездил в Питер. Лена попросила меня если и не выиграть дело, то хотя бы потянуть время, чем я и занимался. Время шло, приближался Новый год. И двадцать четвертого декабря мы с Викой улетели к нашей мечте - Гоа. Замечательные ощущения - из холодной предновогодней Москвы оказаться в солнечном Гоа. Из иллюминатора видны пальмы, и аэропорт Даболим приветливо улыбается нам. На улице ощущение, что ты оказался в лайтовой парилочке, всего +32, но очень влажно. Народ, как и мы с Викой, не понимая здешней медитации, по прибытии в Гоа стремится заполнить себя гоанским ромом, пивом "Kingfisher" и различными наркотиками, сам того не понимая, что стоит просто расслабиться, и жаркий и влажный климат введут тебя в медитацию без всякого компота. Приход наступает вместе с отключением мозга, а мозг, не выдерживая такой нагрузки, сам начинает работать лениво и медленно. Вместе с этим постепенно приходит чувство блаженного спокойствия, когда тебе больше уже некуда спешить.