Джоан стиснула зубы. По-видимому, время мягких уговоров и дружеских поддразниваний прошло. Энн и Лиза вышли на тропу войны.
— Знаю, я кажусь не…
— Цыц! Дай мне закончить. — В голосе Энн звучала сталь. — Я не собираюсь здесь разыгрывать роль психолога, но то, что все эти годы тебя воспитывал один отец, не пошло тебе на пользу. Мы с Лизой делали что могли, но даже я знаю, что две девчонки не в состоянии заменить мать.
— Вы обе любили меня и делали то, что считали лучшим. — За что Джоан была им искренне признательна, хотя часто сводила на нет их усилия. — Это было нелегко, но видишь, теперь у меня все совсем неплохо.
— Нет, у тебя все плохо. Это мое твердое убеждение. — Энн вздохнула с явным недовольством. — Ты терпела нас, ты подшучивала над нами, но упорно продолжала считать, что некрасива, и ни один мужчина не может влюбиться в тебя. Ты просто пряталась за фасадом «своего парня». А теперь пришло время выйти из укрытия. — Энн наклонилась и, изогнув шею, посмотрела Джоан в лицо. — И не выпячивай так подбородок.
Джоан заморгала.
— Что не так с моим подбородком?
— Он словно бы говорит: «Я буду слушать лишь то, что хочу услышать».
Джоан вздохнула.
— Хорошо. Чего именно от меня требуется?
— Чтобы ты попробовала по-настоящему. Сделай все, что в твоих силах.
— Я не прячусь, Энн. Я… Ладно, может быть, мне и следовало бы быть более смелой в общении с другими. Но мне и правда нравится моя жизнь. Я не хочу ни с кем встречаться. Я не хочу менять мой облик. Почему бы людям не принять меня такой, какая я есть?
Теперь уже вздохнула Энн.
— Однажды какой-нибудь мужчина полюбит тебя именно такой, какая ты есть, милая. Обещаю. Но если тебя вполне устраивает твоя жизнь, то почему на свадьбе Лизы ты была грустной? — Энн словно пыталась заглянуть ей в душу. — И не говори мне, что тому виной похмелье. Мы слишком давно знаем друг друга.
В том-то и проблема с друзьями детства. Они читают тебя, словно открытую книгу, смиряясь, подумала Джоан.
— Мы бы не приставали к тебе, если бы знали, что ты действительно счастлива, — сказала Энн, на мгновение обняв подругу. — Но мы не позволим тебе сдаться без борьбы и вести жизнь посредственности. Если ты дашь проявиться своей внешней красоте наравне с внутренней, ты обязательно найдешь этого единственного мужчину. Я знаю.
— Внешней красоте? Моей? — Голос Джоан дрогнул. — Кому ты пудришь мозги?
Энн нетерпеливо фыркнула.
— Мы добьемся этого постепенно, шаг за шагом. Сначала — лицо и тело. Но скоро дело дойдет и до твоих манер.
Она подняла миску и зачерпнула ладонью жутковатую смесь.
— Энн, — предупредила ее Джоан, — я не позволю превращать свое лицо в тарелку… а-фрр.
Густая масса, которую Энн безжалостно налепила ей на лицо, заставила Джоан замолчать. Она закрыла глаза и покорилась неизбежному.
— Сиди смирно. Это только начало. На двенадцать у нас намечен визит к парикмахеру, а затем приготовься побегать по магазинам…
Энн продолжала с энтузиазмом перечислять пункты грандиозного плана преображения Джоан. По мере того как список рос, Джоан все труднее и труднее было бороться со слезами.
Не могло быть и речи о том, чтобы отвергнуть их помощь. Если бы это был любой другой, она бы сказала, куда именно следует деть все эти завиральные идеи и планы преобразований. Но это были самые лучшие ее подруги… подруги, которые возились с ней во время каникул, подруги, которые с восторгом приветствовали ее решение поступить в колледж, о чем так и не узнал отец, умерший за год до этого от инфаркта. Она любила их достаточно для того, чтобы терпеть постоянную и иногда назойливую опеку. Она могла бы умереть за них, если бы понадобилось.
Но умереть — это одно, упрямо возразил ей внутренний голос. А второй раз позволять делать из себя полную дуру — совсем другое!
— Джоан, ты слышала хотя бы слово из того, что я тебе говорила?
Джоан очнулась от своих мыслей.
— Что?
Энн хмыкнула, а затем пошла к раковине, чтобы поставить в нее миску.
— Я рассказывала о твоем будущем графике. Конечно, поначалу он покажется тебе слишком напряженным, но я тебя знаю: ты будешь трудиться упорнее, чем когда-либо в своей жизни.
Джоан повернула голову, которая была тут же возвращена в исходное положение рукой Энн, схватившей ее за волосы.
— С чего ты взяла? — озадаченно спросила Джоан.
— А пари, — напомнила Энн, потянувшись к другой миске. — Ты выложишься на двести процентов, поскольку речь идет о том, чтобы выиграть пари у Пола. Когда вы ударили по рукам, я готова была его расцеловать!