Вот председатель колхоза Межов из рассказа «После дождя» сумел в критическую минуту поднять людей на большое общее дело, пробудил в них чувство хозяев, но в ту же ночь сам нечаянно погасил это чувство — по своей торопливости, психологической глухоте, нормативности обращения с людьми, досадной казенщине.
Но если благодарность Межова колхозникам прозвучала как взыскание и они отвернулись от него, то в рассказе «Мужлан» строгое взыскание командира полка солдату Дунину стало своеобразным поощрением, заслуженной наградой.
О психологическом состоянии отдельных людей, толпы и коллектива думал я, воссоздавая драматический случай в годы войны, в рассказе «Колоски неспелые, необмолоченные». По собственному опыту я знал, что один и тот же человек в различных обстоятельствах может быть различным: веселым и грустным, смелым и робким, нежным и суровым, осторожным и безоглядным… А вот как меняется его состояние и поведение в толпе и коллективе в экстремальных условиях определенного типа — было не ясно.
Из моментальной сценки, локальной художественной картинки этого не поймешь, требуется моделирование большого куска жизни. Поэтому меня увлекают и пространные рассказы типа короткой повести или романа, где узнаешь о прошлой и настоящей жизни своих героев и невольно задумаешься о будущей их судьбе. В таких рассказах есть солидный событийный ряд, то есть действие имеет протяженность во времени. «Праздничный сон — до обеда», «Лунный свет», «Жил-был Курыль-Мурыль», «Последняя шутка Гуляева» и некоторые другие — именно такие рассказы.
Иногда, впрочем, и в локальной картине можно реализовать важный художественный замысел. Я попытался это сделать в рассказе «Что, кума лиса, плачешь?» Насколько удалось, не знаю, рассказ остался вне интересов серьезной литературной критики. Как, впрочем, и многие другие рассказы, хотя читатель, судя по письмам, принял их хорошо.
Со времени первой публикации прошло тридцать лет, представил я здесь около тридцати рассказов, это немного, но есть возможность сравнивать, дать им ту или иную оценку. А необходимость оценки любого труда, в том числе и литературного, объяснять излишне. Вот почему в этом послесловии к собственному сборнику, поблагодарив издательство за возможность и такого разговора с читателем и извинившись за непривычное и невольное теоретизирование, хотелось бы еще сказать самое простое и самое важное: я пишу потому, что хочу больше знать жизнь и хороших, дельных людей в этой жизни. То есть людей совестливых, созидательно-активных, чувствующих личную ответственность не только за то, что делается при нас, но и за то, что будет после нас. В конце концов только такие люди поднимают общий уровень добра в мире и оправдывают свое человеческое назначение.
5 марта 1985 г.
А. ЖУКОВ