Мистер Крейг запрещал мне видеться с кем-либо. Считал это небезопасным. И если поначалу мне казалось, что колдомедик боялся моей внезапной агрессии к близким, то потом до меня дошло… Мистер Крейг боялся за меня. Вернее, за мой рассудок, что он так старательно лечил. И теперь, пролежав в палате целый месяц, я была солидарна с его решением, хоть и изнывала от тоски. Ведь если представить, что Драко появился бы здесь неделю назад, все потрошащие изнутри чувства, подавляемые зельями, всплыли бы наружу. Мне страшно даже предположить, как долго мистеру Крейгу пришлось бы меня откачивать.
Я почти ничего не помнила о том, что было после рождественского бала. Вернее, о том, что было после последнего приступа уже в спальне. Доктор Крейг рассказал мне о том, как я утонула в ванне и Драко с Блейзом спасли меня, позже принеся в эту палату. Рассказал том, как я получила проклятье.
После его слов я не могла уснуть, обливаясь горячими слезами и не имея возможности их даже смахнуть, потому что руки были плотно прижаты ремнями. И плакала я не из-за несправедливой жизни, не из-за тяжёлой судьбы и не из-за ненавистной Лестрейндж, что причинила мне столько боли.
Одна мысль о том, через что я заставила пройти Драко, пускала по телу неконтролируемые волны дрожи, грозящие вот-вот обернуться очередной истерикой. Наверное, отчасти поэтому мистер Крейг увеличивал дозы успокоительных, в то время как количество зелий, лечащих мои органы, заметно уменьшалось.
Поэтому я с распростёртыми объятиями встречала Драко в своих снах, молилась, чтобы он был в порядке и жил полной жизнью без сожалений. Верила и ждала, что наступит день, когда мистер Крейг пустит Малфоя в палату. Тогда я извинюсь, поблагодарю за всё, что он сделал для меня. И, быть может, когда-нибудь Драко найдёт в себе силы простить. О большем я и мечтать не смела после всего, что натворила. После того, как, пусть и не по своей воле, причинила любимому человеку столько боли.
Теперь, когда нестерпимые мучения оставили тело в покое, а от ломки остались лишь слабые отголоски, я была уверена, что влюблена в Драко. Уже давно и так чертовски сильно, что от тоски хотелось лезть на стену.
Но от скопившейся в душе вины любовь казалась непростительным и глупым чувством. Недопустимым и таким самонадеянным. Жалким, как и я сама.
Я осторожно приподнялась на койке, полностью скинув с себя плед. Вытащив резинку из-под подушки, убрала волосы в пучок, пальцами отлепляя мокрые пряди от шеи. Бросив взгляд на часы, я решила не идти в душ, а дождаться доктора Крейга, который должен был появиться с минуты на минуту.
Медленно потянувшись, я свесила ноги с койки, подставляя лицо под утренние лучи солнца. Но они не грели, ведь за окном стоял противный февраль. Тишина, царящая в палате, как обычно, напрягала. Поэтому я спрыгнула на пол, внутренне кайфуя от того, как ступни шлёпнули о прохладную плитку, создавая шум.
Потянулась к тумбочке за стаканом воды, но в последний миг скользнула ладонью в сторону, находя пальцами тонкую цепочку. Подарок Драко, что я сорвала с шеи во время агонии ещё в первую неделю пребывания здесь. Я этого не помнила, но была безумно благодарна доктору Крейгу. Ведь он нашёл и сохранил столь дорогую сердцу вещь.
Я села обратно на койку, сжимая в кулаке цепь из белого золота. Когда Драко подарил мне подвеску, я и не заметила, что там была гравировка. Теперь же могла часами всматриваться в неё, пытаясь догадаться, о чём думал Драко, когда выбирал именно этот рисунок.
Ведь всё в нём было неправильным. Это Малфой — змей — должен быть большим и угрожающим. А я никчёмным львёнком маячить у его хвоста, молясь всевышнему, что змей заметит отстающего зверя и позовёт с собой.
Что Драко позволит мне вернуться. Позволит хотя бы попробовать начать всё сначала. Подарить ему то, на что раньше у меня банально не было сил.
Но дни летели, а от него не было ни единой весточки. И всё, что у меня осталось, — подвеска и его рубашка — я трепетно хранила. Ценила то, что есть, не смея просить о большем. Жизнь и без того преподнесла мне бесценный подарок.
Услышав тихий хлопок двери, я невольно вздрогнула и тут же отложила цепочку обратно на тумбочку. Ведь если мистер Крейг заметит, что я убиваюсь над ней с самого утра, сидя с окровавленной грудью после ночных кошмаров, то фиксирующих ремней мне точно не миновать. Как, впрочем, и не получить скорой выписки. А мне так хотелось объясниться перед всеми, восстановить магические силы и поскорее отправиться в Австралию, чтобы вернуть память родителям.
Чёрт, я вообще слишком много хотела для той, кто только что вылез из могилы. Но ничего не могла с собой поделать, а особенно с чувствами, что вспорхнули из осадка, выбрались из-под давления наркотиков, сжирая теперь меня изнутри.
Но я продолжала сидеть и размышлять день ото дня. И делала всё, что от меня зависело сейчас, — старательно лечилась.
— Доброе утро, Гермиона! — бодро поприветствовал меня доктор Крейг, заходя в палату.
— Доброе!
Я обернулась и улыбнулась в ответ мужчине. Он нравился мне своим профессионализмом и доброжелательностью. За весь этот месяц с его уст не слетело ни единого упрёка, ни единого вопроса, что мог потревожить моё душевное равновесие и пустить под хвост все его старания. Но была у этого и обратная сторона. Я несколько раз пыталась вызнать у него о Драко, но всегда получала лишь покачивание головы и немой укор в глазах. И ни малейшей информации о том, что не касается его работы.
Страшно представить, в какую сумму для Драко встали услуги доктора Крейга. Ведь колдомедик провёл в этой палате весь Новый год, утаскивая меня с того света. И до сих пор продолжал заниматься этим, не возвращаясь в Америку, где осталась его семья. Он ни разу не говорил о ней, но как-то раз к нам в палату залетела сова, принеся доктору премилый детский рисунок новогодней ели.
В тот день мне захотелось выздороветь ещё быстрее. Я чувствовала себя обузой для всех, кто оказывался рядом.
— Ты только проснулась? — спросил мистер Крейг, подходя к небольшому столику и видя там пустую баночку для сбора анализа.
— Да, — кивнула я и поспешно вскочила с кушетки, намереваясь не затягивать работу колдомедика и позволить поскорее закончить всю утреннюю возню со мной.
Я уже подошла к столику, потянувшись к пустой баночке, но мистер Крейг неожиданно мягко перехватил мою руку за запястье.
— Сегодня не нужно, — чуть улыбнулся он. — Присядь, я проверю колдограмму.
Я опустилась в кресло, как он и велел. А внутри отчего-то растекалось волнение. Неужели у нас получилось? Неужели результаты последних анализов были настолько хорошими, что он решил обойтись в этот раз только лишь колдограммой?
На лице расползлась счастливая улыбка, которую я и не собиралась прятать. Всё действительно становилось хорошо.
Как ты и обещал, Драко.
Доктор развернулся ко мне и тут же раздосадованно вздохнул, глядя на мой больничный халат, перепачканный в крови.
— Тебе опять снились кошмары?
Он достал волшебную палочку, убирая кровавые пятна с моей одежды.
— Я не помню… простите, — промямлила я, сжимая руки в кулаки от собственной никчёмности.
— Тебе не за что извиняться, Гермиона.
Пока он обрабатывал мою грудь марлей, смоченной заживляющим зельем, я понуро смотрела в стену, стараясь не зашипеть от саднящей боли и подобрать верные слова.
— Я не понимаю, почему пытаюсь навредить себе каждую ночь, — наконец промолвила я, пока мистер Крейг приклеивал свежий пластырь. Может, мне показалось, но как будто бы он прижимал его к коже ещё крепче, чем обычно, наивно полагая, что я не смогу его содрать. Не я… мои руки. — Ведь я так сильно хочу выздороветь, но… всё равно делаю это. Бессознательно. Простите, — я вздохнула, ещё раз извинившись.
Мистер Крейг поднял глаза и чуть свёл брови к переносице, палочкой заставляя все пуговицы халата быстро застегнуться.