В сердце что-то болезненно ёкнуло. Драко обязательно должен увидеть это воспоминание. Должен получить шанс попрощаться с матерью хотя бы так, ведь чёртово Министерство не дало ему даже такой ничтожной возможности.
— Да, она здесь, — кивнула Нарцисса, убирая ладони и показывая сестре небольшой аппарат на груди.
— Сделай колдографию! Сейчас! — заливисто захохотала Белла, тут же кидаясь на шею подоспевшему Сэму и бесцеремонно врезаясь в его губы своими.
Но парень не растерялся, он закружил её в объятиях, ни на секунду не прекращая целовать. Щёки Нарциссы заметно заалели от смущения. Ещё бы — ей было не больше тринадцати. Но она послушно навела на них камеру, делая колдографию. Ту самую, что в далёком будущем Самюэль вставит в свой амулет. Ту самую, что наверняка до самого конца его отвратительной жизни напоминала ему о счастливых деньках со своей любимой.
***
Ещё до того, как сгущающийся дым успел облачиться в чёткую картинку следующего воспоминания, до ушей донеслись страстные стоны.
— Блять, — тихо пробурчал я, но послушно двинулся по появившемуся тёмному коридору замка, сворачивая за угол и сразу обнаруживая любовников.
Они всё ещё были в школьной форме, а за окном стояла глубокая ночь. Беллатриса выгибалалась, вцеплялась длинными ногтями в плечи Сэма, пока сидела на подоконнике, а её юбка была нагло задрана до талии. Он быстрыми и резкими движениями вколачивался в стройное тело, зажимая ладонью громогласный рот.
Но, кажется, Беллу только раззадоривали его тщетные попытки заставить её быть тише, и она стонала так громко, что наверняка их услышал бы любой, кто ступил бы на этаж.
Ну спасибо. Теперь я знаю, что мне будет сниться в самых мерзких кошмарах.
Сэм подался вперёд, вынуждая Беллатрису упереться спиной в ледяное стекло окна, и та вновь заголосила от восторга. Это было похоже на визг вперемешку с чувственным аханьем.
Интересно, был хоть один год в Хогвартсе, когда никто не трахался в пустых ночных коридорах? Думается мне, что нет. И это вызывало на губах лёгкую усмешку, когда я остановился у противоположной стены и отвёл от парочки взгляд, смиренно ожидая, когда они закончат.
И ждать, сука, пришлось долго. Мне уже хотелось начать биться о холодные камни от этих непрекращающихся звуков жаркого секса. Но вот беда: голова проходила сквозь стену. И не было ни единой возможности хоть немного заглушить их стоны, доносившиеся до меня.
— Мне пора, Сэм, — наконец вздохнула Белла, соскакивая с подоконника и поправляя скомканную юбку, пока тот застёгивал ремень на брюках.
— Не ходи! — почти взмолился Самюэль, хватая её за руку.
— Ты ведь знаешь, что я не могу, — чуть помедлив, пожала плечами Беллатриса и тёплым жестом провела ладонью по его щеке. — Родольфус назначил мне свидание, я не могу просто проигнорировать… бу-удущего му-ужа, — она проговорила это так, будто пародировала чей-то нравоучительный тон, наверное, отца, а сразу после закатила глаза, демонстрируя, насколько ей самой не нравилась идея проводить время с Лестрейнджем.
— Ты не выйдешь за него, — процедил Сэм, с силой дёргая её за руку.
— Куда я денусь? — грустно усмехнулась Белла, опуская глаза в пол. — Выйду, ещё как выйду. Стоит закончиться школьным экзаменам, как отец пнёт меня под венец. Почему-то он сейчас сам не свой.
— Но ты ведь любишь меня! — недоумевал Самюэль, тряся совсем поникшую девушку за плечи и тут же прижимая к себе. Стискивая в объятиях так, что она и пошелохнуться не могла, не то что уйти.
— Какие страсти, — пробормотал я, посмеиваясь над горе-любовниками.
Преинтересное занятие — наблюдать за тщетными потугами, когда уже знаешь, как сложится их судьба.
— Люблю, — вздохнула Белла, прижимаясь щекой к его плечу. — Но ты полукровка. Нам… нельзя жениться.
— Кто это сказал?! — взревел Сэм, окончательно переставая себя сдерживать. Всё его лицо покраснело от нескрываемой злости, но руки всё равно продолжали довольно нежно прижимать Беллу к себе. — Кто сказал, чёрт побери?!
— Это мой долг, Сэм, — уже строже проговорила Беллатриса, вырываясь из его хватки.
Самюэль же выглядел так, словно она прямо сейчас вонзила ему нож в сердце. Наверное, примерно так он себя и чувствовал, ведь в этот момент наверняка осознал, что дело тут не только в воле отца. А в том, что его горячо любимая девушка сама считала брак с Родольфусом правильным.
Представляю, как бы она плевалась ядом, если бы увидела Грейнджер вместе с Малфоем. Я бы посмотрел на её перекошенное гневом лицо.
— То есть кровь тебе дороже любви? — хмыкнул Самюэль, поливая её презрительным взглядом.
— Семья — дороже всего, — отчеканила Белла и, тяжело вздохнув, чуть смягчилась. — Брось, Сэм. Мы сто раз говорили об этом. Я и Родольфус ни разу даже не прикасались друг к другу. Я твоя, навсегда, — она потянулась к его ладони, аккуратно сжимая её в своих. — Брак — лишь необходимая фикция для продолжения рода. И… если ты не выберешь другую, — взгляд почти чёрных глаз опасно блеснул, — мы будем вместе. Всегда.
— Как я посмею? — он растянул губы в еле заметной улыбке и прижал её к себе, закрывая глаза. Глаза, в которых, несмотря на внешнее смирение, по-прежнему плескались гнев и негодование.
И я мог его понять. Прекрасно понимал, ведь боялся того же самого, когда только начинал встречаться с Дафной.
Какая же цикличная штука — чёртова судьба. Густой дым вновь захлестнул меня в свои объятия, не давая возможности остаться вместе с так горячо целующейся парочкой. Парочкой самых опасных и безумных убийц в истории.
***
Омут тащил меня через нескончаемые сцены секса и бесконечные признания в любви. Беллатриса и Самюэль успели перепихнуться даже на её свадьбе, когда голос Родольфуса, разыскивающего невесту, был слышен из-за стены.
Сэм явно засунул в пробирку все сладостные моменты с Беллой, и это бесило настолько же, насколько и радовало. Ведь в таком случае я наверняка не упущу информации о проклятии, хоть и порядком заебавшие меня стоны дико раздражали. Казалось, что все их отношения завязывались на быстром крышесносном сексе, будто они не упускали ни единой возможности насладиться друг другом. А из важного было лишь то, что началась первая магическая война.
Я начал замечать, что от воспоминания к воспоминанию годы брали своё. Значит, их встречи случались всё реже. Взгляд Беллатрисы становился всё более безумным, а она сама — всё ненасытнее. И я ничуть не удивился, когда она полоснула грудь Сэма непонятно откуда взявшимся кинжалом, пока восседала на его члене, и захлебнулась в экстазе от вида алых пятен, выступающих на аврорской мантии.
Я совру, если скажу, что Сэм тогда сжал губы от боли, а не от чистого кайфа. Каким-то образом он понимал её, разделял безумные садистские потребности на двоих. Нуждался в них так же отчаянно, как и она сама. Нежно целовал её на прощание, словно не он только чуть не подох от смертоносного секса.
А ещё Сэм всегда оставлял ей свёртки пергаментов перед уходом. Сливал информацию из Аврората, тут и ума много не нужно, чтобы догадаться.
Наконец я оказался около небольшого поместья посреди поля. Владельцы явно не были богачами, но от постройки так и веяло теплом и уютом. Чьим-то домашним очагом. Вот только из выломанной входной двери доносились лишь чьи-то истошные вопли.
В доме пытали людей.
— Я умоляю тебя, Белла! Не иди! — кричал Сэм, пытаясь схватить её за руку под деревом у крыльца. И даже сквозь темноту ночи я заметил, как сильно лицо Беллы было перекошено от неконтролируемого гнева, пока она продолжала вырываться и еле сдерживалась, крепко сжимая палочку, чтобы не пустить в ход магию. — Через несколько минут сюда прибудет целый отряд авроров! Тебя посадят в Азкабан, ты понимаешь?!
— Чёрта с два! — прорычала она. — Мы должны узнать, что Долгопупсы сделали с Тёмным Лордом! — она продолжала вырываться, дёргаясь так хаотично, будто окончательно выжила из ума.
Возможно, так оно и было. Но Сэм всё ещё оставался жив, а не лежал бездыханным телом у ног Беллы. И что-то подсказывало, что не всё потеряно, что они до сих пор любили друг друга, несмотря на всю порочность, чистое безумие и извращённость таких чувств.