Когда вводный шестилетний курс был закончен с отличием, нужно было выбрать специализацию и мой выбор пал на врачевание.
- Почему?
- Хм. Ну возможно я чувствовала, что за мной есть долг за загубленные в лесу жизни, что не попыталась что то предпринять намного раньше, а стать лекарем было самым очевидным путем. Хотя скорее я чувствовала нужду других людях... нет не так. Мне нужно чтоб во мне нуждались.
- Понятно.
Зависла жуткая тишина. Малик буквально пронзал меня своим взглядом. От этого становилось не по себе. Естественно я не выдержала.
- Ну что?!
- Продолжай.
- Никакого комментария? Может скажешь что ни будь более содержательное? Я тебе тут свою жизнь расписываю.
- Нет.
- Мудак.
- Продолжай.
- Хуй с тобой. Через восемь лет мне уже тогда было шестнадцать в Оксенбурге началась чума. Чтоб ты мог лучше представить: Оксенбург огорожен высокой стеной и рвом, за стеной стоит внешней город, посреди которого находится внутренний город с академией в центре, внутренний город отделен от внешнего крепостной стеной, по сути внутренний город является крепостью в крепости.
Так вот чума стремительно распространялась во внешнем городе, но во внутренний она не попала. Как только поняли, что началась эпидемия, а поняли это быстро, ворота внутреннего города опустились, так же как и ворота внешнего. Нельзя было допустить, чтоб чума распространялась дальше. «Необходимые меры» как нам говорили. Я видела, как люди медленно умирали, они буквально разлагались заживо. Никого не выпускали за ворота внутреннего города, но я думала, что смогу помочь спасти хотя бы единицы.
И как-то раз под покровом ночи, мы с парой друзей выбрались по каналам, усыпив с помощью дыма подожжённой Мирикус-Накто или как в простонародье корень васки, стражников.
Мы пробыли во внешнем городе почти неделю каждую ночь, повторяя один и тот же маневр. И даже спасли нескольких людей. Как же мы были горды собой. Это был Триумф науки, мы ... МЫ! Студенты, которые еще ничего не смыслят, молоко на губах не обсохло, уже сделали больше чем седые профессора!
Я замолчала. Глаза стали влажными сами по себе.
- Почему ты замолчала?
- Мы можем пропустить эту часть?
- Нет.
- Что ты вообще за человек такой?!
- Ты не в том положении, чтобы чего то требовать. Говори.
...
- Все кончилось плохо.
Первым заболел Хамид. За ним Колин и Бран. А после один за другим стали заболевать все люди во внутреннем городе. Чуму было не остановить. И тут уже закрылась академия. С профессорами и здоровыми людьми. Глава академии пошел на крайние меры. Он вызвал «чистильщиков». Уже на следующий день Оксенбург был сожжён до тла со всеми его обитателями. Сожгли все кроме академии.
«Необходимые меры»
- Необходимое зло?
- Называй, как хочешь. Суть в том что «Необходимо» здесь ключевое слово.
- Всегда есть другой путь.
- ДА? И сколько еще должно умереть пока ты его найдешь, ты его пройдешь, и наконец все исправишь?
- Ты убийца.
Я уставилась себе под ноги.
- Зачем все это? - прошептала я
- Я хочу понять.
- Понять ЧТО?! - Срывая горло, выкрикнула я
...
- ОТВЕЧАЙ!
Я пыталась вскочить, но стул был прибит к земле. Я пыталась разорвать оковы магией, но двемерит не давал мне использовать её.
Свободной рукой, в гневе от бессилия, я ударила стол. И из места удара по нему распространились черные, уродливые вены.
Малик дернулся, в его глазах мелькнул страх, но это длилось все мгновение. Он быстро взял себя под контроль. Даже положил руки на пульсирующий стол, показывая, что он не боится.
Но на удивление это успокоило меня.
-Ты оставил мне свободной руку. Хотя могли скрутить по рукам и ногам двемеритовыми цепями и говорить через решётку, где ты был бы в полной безопасности. Но ты этого не сделал, ты показал, что, хоть и от части, доверяешь, мне тем самым ты явно хотел, чтобы я открылась. Хорошо я играю по твоим правилам, я не утаиваю ничего, но окажи мне ответную услугу. Будь так же честен и ответь на простой вопрос.
- Я должен понять кто ты на самом деле.
Глава первая: «Первая кровь»
В таверне «Большой подсолнух» как всегда играл Пьеро на своей флейте. На самом деле его завали Джо, но он всегда обижался, когда называли по имени. «Именем поэту служит псевдоним» - говорил он. Но после пары кружек бургунского, он всегда становился «Джо великий надзиратель задниц». Вообще Пьеро из богатой семьи и в деньгах не нуждался, но деньги зарабатывать любил сам, за это его очень уважал отец.