Есть, однако, и альтернативная позиция. Государство обязано было, несмотря на все методологические и технические сложности, в том числе изложенные выше, установить некий минимальный уровень цен на приватизируемые объекты. Этот уровень должен был бы отражать их реальную ценность при нормальном использовании в нормальных условиях и не допускать передачи объектов в частную собственность без получения бюджетом адекватной компенсации. Если хозяйствующие субъекты были не способны или не желали заплатить установленную цену, то государство обязано было эффективно использовать данные объекты в рамках государственного сектора до тех пор, пока для их приватизации не созреют условия, приемлемые для общества. В любом случае, согласно этой точке зрения, государство не должно было поддаваться паническим настроениям и шантажу со стороны недобросовестных претендентов на государственную собственность и отдавать принадлежащие ему объекты исходя из произвольно установленных самим же государством жестких временных ограничений и предельных сроков.
Подобная точка зрения, безусловно, не лишена недостатков и может быть подвергнута обоснованной критике, но ее популярность и огромное воздействие на общественное сознание не вызывают сомнений. Получила распространение точка зрения, что «большая» приватизация была осуществлена фактически в форме раздачи бывшей государственной собственности ограниченной группе физических лиц16. К тому же компенсация за передачу прав собственности по своим размерам оказалась несопоставимой с реальным эффектом, полученным частными собственниками в результате использования приватизированных ими активов.
Другими словами, большинство населения страны, в том числе политически активная его часть, убеждены, что крупнейшие российские предприятия, в первую очередь добывающего комплекса, приобретены первыми (а в большинстве случаев и теперешними) их собственниками практически за бесценок, а некоторые из них, ставшие благодаря контролю над этими предприятиями богатейшими гражданами России, являются фактически «назначенными миллиардерами». Самое главное, что в этом убеждена и подавляющая часть политического класса страны.
Однако крупные недостатки проведения приватизации не сводятся только к криминализации, коррупции и хаотичности процесса. Общество могло бы и смириться с этим, если бы была создана структура распределения собственности, обеспечивающая, с одной стороны, эффективное использование основных хозяйственных активов для более или менее сбалансированного (по отраслям и регионам) экономического роста, а с другой — возможность для большинства населения так или иначе получить свою долю от ее результатов.
На практике же возникший вследствие приватизации частный сектор российской экономики оказался неспособным решить ряд важнейших с точки зрения большинства населения задач. Прежде всего был несостоятельным тезис о заведомо высокой эффективности управления активами на частных предприятиях. Активы, находящиеся в частной собственности и имеющие конкретных персонифицированных владельцев, дают эффект только в определенных условиях: конкуренция, жесткие рамки закона, охраняемые государственной властью, направление энергии частнохозяйственной деятельности в сферы, не оказывающие угнетающего воздействия на развитие остальной экономики и общества.
Из-за отсутствия таких условий большая часть представителей российского крупного частного капитала активно использовала для личного обогащения финансовые потоки, связанные с обслуживанием государственных финансов, экспортом сырья, и «улавливала» личные доходы наиболее обеспеченных слоев российского населения посредством предоставления им торгово-финансовых услуг. Частные инвестиции в реальный сектор начали приобретать заметные размеры только после финансового кризиса 1998 г., вызванного в числе прочего падением цен на основные товары российского сырьевого экспорта, что сократило возможности сравнительно легкого «отъема денег» у государства и населения. Это побудило представителей крупного бизнеса инвестировать часть своих средств в менее прибыльные сферы деятельности, в том числе в обрабатывающую промышленность.
16
Даже если бы так называемая «большая прихватизация» была всего лишь мифом, степень его популярности настолько велика, что превращает его в неотъемлемую часть общественного сознания и общественной жизни.