Еще одно движение моих губ, мое тело ищет хоть какое-нибудь трение для моего изнывающего члена.
И опять этот звук. Низкий.
Печальный.
Кира вновь шевелится.
Она хочет, чтобы я отпустил ее.
Этот звук...
Она, черт подери, рыдает.
Из-за шока мои руки ослабевают. Я отпускаю ее, не потому, что хочу, а потому что не могу вспомнить последний раз, когда я слышал, чтобы она издавала эти звуки.
Нет. Я раньше видел, как Кира плачет, но я никогда не слышал конкретно этот звук. Не для таких случаев.
Мои пальцы выскальзывают из нее. Теперь она прямо напротив меня, еще один звук вырывается из нее, из-за чего я сжимаю руки в кулаки, и они свисают по бокам, потому что это неправильно, так чертовски неправильно.
Одинокая слезинка вытекает из ее глаз и я стою здесь, как гребаный идиот, зациклившись на том, как она скатывается вниз по ее щеке, неспособный оторвать взгляд, потому что внезапно я понимаю, что там увижу.
— Разве ты не понимаешь? — Голос Киры хриплый, дрожащий. Она гневно вытирает слезу. — Ты можешь взять мое тело против моей воли, тысячи раз, если захочешь, но это ничего не меняет.
Это удар ниже пояса, желудок скручивает, разрывая меня на части. Ее слова...
Я никогда не слышал, чтобы она говорила таким тоном. В нем нет злости. Нет боли. Только равнодушие. Простое изложение фактов.
Я качаю головой, прежде чем она снова заговорит, потому что знаю, что она собирается сказать. Я уже слышал это, но никогда в таком тоне. Это делает все реальным, а я, черт побери, не согласен с этим...
— Уже слишком поздно, Брайден. Слишком. Поздно.
Я стискиваю челюсть и сильнее качаю головой.
— Нет.
— Но это так. Даже если я сдамся и пересплю с тобой, ты никогда меня не получишь.
Я приближаюсь к ней.
— Тогда позволь мне переспать с тобой. Возьми меня, Кира. Позволь мне доказать, что ты ошибаешься.
Вся эта дрянь засела так глубоко в ней, слишком для кого-то ее возраста. Мерзость, которой я позволил запустить в нее свои лапы.
— Стать еще одним достижением в постели для Брайдена Ханта? Нет уж, спасибо.
Я снова качаю головой.
— Нет. Ты не очередная насечка. Никогда. Я говорил тебе, что люблю тебя, Кира.
Мое лицо даже не чувствует боли, когда она бьет меня.
— Ты понятия не имеешь, что такое любовь, Брайден, так что не парь мне мозги.
Я не могу поспорить с этим, потому что мы оба знаем мою историю. Моя неполноценность, когда дело доходит до любви, является настоящей причиной того, что из-за меня моя девочка превратилась в эту ожесточенную, убитую горем женщину. А вовсе не тот факт, что она моя сводная сестра.
Это все из-за меня и моих глупых страхов.
— Может быть, ты права в этом, но я знаю, что это единственное слово, даже близко не похоже на то, что, черт возьми, душит меня каждый раз, когда я думаю о тебе. Вижу тебя. Слышу твое имя.
Она выглядит так, словно едва сдерживается от того, чтобы ударить меня снова.
— Сделай это, — шепчу я ей. — Я же говорил, бей меня, сколько хочешь. Сделай мне больно. Но перестань отталкивать меня.
— Ты хочешь этого, не так ли? — Она щурит глаза, изучает меня. — Ты хочешь, чтобы я причинила тебе боль, потому что где-то в твоем больном сознании это будет означать, что мне все еще не наплевать.
— Тебе не наплевать, — выдаю я, но тихий голосок неуверенности в собственных словах пробуждается у меня в голове. Ее глаза слишком безжизненны. Бесчувственны.
Холодны.
Кира слабо, невесело смеется.
— Продолжай обманывать себя. Как кого-то до сих пор может заботить то, что произошло? После всего, что ты сделал?
Она врет. Точно врет. Я знаю, что все просрал, но, черт побери, я не соглашусь с тем, что это конец.
— Поразмысли над этим своей тупой башкой, Брайден. Я не хочу быть с тобой. Мы никогда не сможем это исправить. Живи своей жизнью и убирайся с моего пути, чтобы я могла сделать тоже самое.
— Но в том, что ты говоришь, есть небольшая проблема, Кира. — Я сжимаю по бокам свои мокрые пальцы. — Ты все еще нуждаешься во мне, доказательство тому все еще на моих пальцах. Вкус на губах. И тебе достался бы и мой член, позволь я этому произойти.
— Говорю тебе, это всего лишь мое тело! Ничего более!
О, этот сладкий оттенок отрицания.
Моя надежда вновь пробуждается.
— Я не откажусь от тебя, маленькая лгунья. Это не конец. Ничего не закончено, если у меня будет право голоса. — Пусть она делает с этой финальной частью все, что пожелает. В любом случае, это правда. Может быть мне не суждено трахнуть ее сегодня. Ничего страшного.