Я потираю рукой лицо, кивая ему. Твою мать. Даже та малость эндорфинов, что наполняла меня, исчезает, оставляя после себя пылающую боль, пульсирующую на моем лице.
— Скажи, что ты понял, — требует он охрипшим голосом, и я понимаю, что он на грани. На грани потерять контроль. Я никогда не видел его таким.
Женитьба наших родителей стала тяжелой для всех нас, но это... это в миллион раз хуже.
Опять же — это моя вина.
— Я понял, — я смотрю на свою окровавленную руку, потому что не в силах взглянуть на него. Стыд за то, до чего я довел его сестру и его самого, сжимает мои внутренности.
Он разворачивается и уходит, не произнося больше ни слова.
Я знаю, куда он, скорее всего, направится. Расслабиться и напиться, так он сможет справиться со всем этим дерьмом.
Ноги не держат меня, и я опускаюсь обратно на пол.
Где мне и место.
Кровь заливает мое лицо.
Это нормально. Пока я знаю, что Райан не будет мне мешать ухаживать за Кирой, я не сдамся.
И поскольку я мужчина, то знаю: он мог сделать мне намного больнее.
После всего, что я сделал, я должен вроде как заплатить по счетам, прежде чем смогу вернуть свою девочку. Это логично. Как я уже говорил, я заслуживаю намного худшего, чем сломанный Райаном нос. Мне повезло, что он ограничился несколькими ударами.
Черт, я даже заслужил то, что Кира переспала с Остином. Это была идеальная месть. Она ударила по самому больному.
Но этого больше никогда не повторится.
Никогда.
Мне нужно собраться с мыслями. Я заполучу мою девочку. Если это означает, что она и ее брат будут в процессе поочередно наказывать меня, то так тому и быть. Это не повлияет на результат.
Как только Кире исполнится восемнадцать — она будет моей.
До этого момента мне нужно как-нибудь возобновить наше общение. Я не могу оставить ее в покое, во власти Остина.
Черт, нет.
Она не забудет меня. Как и я не в состоянии забыть ее.
Вот тогда я, наконец-то, поднимаю свою задницу с пола, умываюсь и направляюсь к холодильнику за льдом. Дерьмо случается. Нет времени хандрить. Есть девушка, которую я должен вернуть.
* * *
Какое самое ужасное чувство в мире?
Сдерживаемый гнев.
Все мое существо рвется в бой не только на биологическом, но и на химическом уровне, и у меня нет выхода. Кожа горит, сердце колотится, волна за волной энергия высвобождается внутри меня.
Сдерживает меня.
Я нахожусь в таком состоянии с прошлой недели. Все стало еще хуже за последние двадцать четыре часа.
Ярость, тысячи горящих звезд, сдерживаемая в груди одного человека.
Я этот человек, скованный собственным обещанием, неспособный пойти и отыскать ее. И есть только две вещи, которые могли бы ослабить эту агонию.
Месть.
И моя женщина.
Я обещал Райану, что дождусь, когда Кире исполнится восемнадцать, прежде чем добиваться ее. Прежде чем я смогу находиться рядом с ней. Он не знает, что произошло между нами. По крайней мере, я так думаю. Все же он как-то узнал, что я не могу находиться рядом с его сестрой, чтобы не сорваться и не прикоснуться к ней.
Почувствовать ее.
Желание припасть к ее киске, поцеловать, трахнуть.
Когда я давал обещание Райану, я знал, как тяжело будет сдерживаться. К черту. Я знал, что это будет безумно трудно.
Я недооценил ситуацию.
Прошло двадцать четыре часа после нашего разговора в ванной, а я уже разваливаюсь на части.
Логическая часть меня знает, что подождать будет правильно. Я хочу мою девочку. Всю ее. Я планирую обладать ею всеми возможными способами, как мужчина может обладать женщиной.
Чтобы сделать это, мне придется подождать еще несколько месяцев. Пока она не станет совершеннолетней. Я знаю, что она больше не девственница. Черт, я не могу даже думать об этом. Жажда крови — это крайние меры. Я сломаю каждую косточку в теле Остина. Не остановлюсь, пока он не будет молить о пощаде.
Потом я дам ему несколько секунд передышки... ощущение ложной надежды... прежде чем снова на него наброситься. Я могу лишить его жизни. Может быть, это не будет входить в мои намерения, но ярость возьмет свое.
Он забрал то, что принадлежало мне, как подарок на свой двадцать первый день рождения, не заботясь о том, что моей девочке всего семнадцать. То, что он единственный, кто прикасался к ней, гарантирует, что ему надерут зад.
Но он не дожидался, когда ей исполнится восемнадцать, и теперь ему грозит смерть, которая сейчас стоит прямо перед ним.