— Они тоже глупые. Никто из них тебя не достоин.
Это просто выводит меня из себя. Усмехаясь, я убираю его руку из моих волос и отодвигаюсь так далеко от него, насколько позволяет эта маленькая скамейка.
— Это вы глупые. Это мне решать, а не вам.
— Твой брат тоже считает, что они недостаточно хороши для тебя. — В его голосе слышится то же раздражение, какое в данный момент ощущаю и я.
Почему? Какое он имеет право выбирать за меня?
— Он мой брат. Не ты, — злобно огрызаюсь я, оборачиваюсь и сверлю его взглядом.
Как всегда, он просто смотрит на меня, выглядя при этом чертовски упрямым.
Я хочу потянуться и вцепиться в его волосы.
Я хочу потянуть его за волосы и заставить поцеловать меня.
Как обычно, вместо этого, я проглатываю свои желания, практически давясь.
— У тебя нет права становится между мной и другими парнями.
Он хмурится, выглядя опасным в тусклом свете своего мобильника.
— Еще как есть, черт побери.
— Как скажешь.
Я слишком зла, чтобы спорить с ним, слишком больно от осознания того факта, что он будет трахать одну из девушек к концу ночи, и он еще думает, что имеет право что-либо запрещать мне?
— Я ухожу. Ты раздражаешь.
Я начала вставать.
Он схватил меня за запястье, притягивая обратно на скамью. Я падаю на него, врезавшись ему в бок. Другой рукой он обнимает меня за талию. Моя рука оказывается на его груди.
Его сердце бьется так сильно, что эхом отдается через мою ладонь и вверх по руке.
— Не уходи, — шепчет он, двигая рукой и гладя мой подбородок своим большим пальцем. Он нежно усаживает меня обратно на скамейку подальше от него.
— Останься. Я хочу провести время с тобой.
Я не могу. Я хочу захныкать. Мое тело — это сплошной комок боли. Мне так сильно хочется заполучить его, что я практически готова разрыдаться.
И это будет не впервые.
— Кира, пожалуйста.
— Хорошо, — огрызаюсь я, злясь оттого, что не могу спорить с ним сейчас. Никогда не могу, на самом деле. Все, что ему нужно, — это попросить, и вот она я, уступающая дура.
Я просто хочу, чтобы он попросил кое-что другое, черт побери.
Надувшись, я скрещиваю руки на груди.
— Чего ты хочешь?
Краем глаза я вижу улыбку Брайдена и устраиваюсь покомфортнее у деревянного забора.
— Чтобы ты со мной поговорила, дурочка.
Он тыкает в мою сторону пальцем, и я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
Нет. Он не заслуживает этого. Раздражающий дурак. Поэтому я кусаю изнутри щеку и продолжаю притворяться, что злюсь на него.
— А если я не хочу с тобой разговаривать. Ты — надоедливый.
— Ты всегда так говоришь.
— Потому что ты такой и есть! — кричу я, вскидывая руки.
Смеясь, он хватает меня за руку и переплетает наши пальцы.
Мое сердце буквально перестает биться. Как минимум, на две секунды. Шокированная, я смотрю на наши руки, на это прекрасное зрелище... Боже, это чувствуется так хорошо. Его прикосновение такое правильное.
— Райан сказал мне, что тебя выбрали представлять нас на школьном фестивале искусств.
Я молча киваю Брайдену, по-прежнему не отрывая взгляда от наших рук.
— Ну?
— Что ну? — спрашиваю я.
Он наклоняется так, что его лицо находится в поле моего зрения. Мои веки медленно поднимаются, но я не могу смотреть ему в глаза. Нет. Мои глаза останавливаются на его рте, и он выглядит так чертовски аппетитно, что я не могу оторваться.
Брайден откашливается и отодвигается обратно. Каждый нерв и кровеносный сосуд на лице нагреваются, когда я понимаю, что он заметил то, на чем я была сосредоточена, и теперь я уверена, что свечусь, как красный неоновый маяк в темноте.
Когда я наконец заставляю себя посмотреть в его глаза, они вспыхивают чем-то опасным, становясь такими темным, что кажутся теперь почти черными.
— Скажи мне, что ты планируешь показать на выставке, — говорит он с отчетливым раздражением в голосе.
Он не отпускает мою руку.
Я облизываю свои внезапно пересохшие губы и пытаюсь сосредоточиться, чтобы ответить:
— Не знаю. Возможно картину или еще что-нибудь.
— Еще что-нибудь? — Его голос звучит удивленно.
Пока я сижу здесь, так сильно жаждущая его прикосновений, просто чувствую, как эти ощущения словно скручивают меня изнутри.
Я упоминала, что ненавижу его иногда?
И почему он не отпускает мою руку?
— В-возможно... Эм... Я-я подумываю показать что-нибудь, изображающее эпоху Второй мировой войны в Японии. Поскольку, знаешь, мне это очень... н-нравится.
Я говорю как неуклюжая, заикающаяся идиотка.
Из-за позора мое лицо горит еще сильнее. Ну почему я не могу, по крайней мере, разговаривать как нормальный человек рядом с ним? Должно быть, так чертовски заметно, как сильно он мне нравится?