Обхватывая ее руками, я сильнее прижимаю ее к себе, зная, что она почувствует биение моего сердца.
— Правда, Кира. Я чертовски сильно люблю тебя. Безнадежно.
Она открывает рот, без сомнения, чтобы снова опровергнуть мои слова.
Я не позволяю ей.
Целуя ее, я скольжу рукой вниз по ее спине, под подол ее розового платья, чтобы сжать ее идеально округлую задницу. Кружево ее трусиков щекочет ладонь.
— Теперь признай, что ты надела их для меня. — Кожа к коже, дразнящий, тонкий материал, который мне так хочется сорвать с нее.
— Это чушь собачья. — Ее голос низкий, дыхание становится тяжелее с каждым выдохом.
— Тогда скажи мне, для кого. — Сладкие, гладкие половые губы, чертовски обжигающие под моими пальцами. Она уже мокрая, но это не удивительно — я всегда возбуждаю мою девочку.
— Зачем? Чтобы ты мог… черт подери… избить их?
— Да. — Я двигаю бедрами вперед, прижимаясь к ней членом. Я стону от удовольствия, наблюдая, как ее ресницы трепещут от этого звука, и напрягаюсь, пытаясь сдержаться из последних сил.
— Ты моя, все ублюдки должны знать, что ты вне досягаемости.
И я нахожу его, это местечко, первое, где я оставил свою метку, и прижимаюсь губами к ее коже. Облизываю, кусаю, показывая всем, что она занята.
Моя.
Мои пальцы, а не каких-то придурков, вонзаются в нее. Из-за пронзительного стона у моего уха по моей спине бегут мурашки, отдаваясь пульсацией в моих яйцах, заставляя мой член встать. Маленькие ручки сжимают мою куртку, двигаются вверх по моим плечам, пока не хватают меня за волосы, отталкивая от ее шеи.
— Я надела их, потому что они подходят к моему платью, — шипит она, и когда я начинаю двигать в ней пальцами, ее глаза закрываются.
Я улыбаюсь. Такая упрямая.
Такая сладкая.
Я разворачиваю нас и веду в сторону закрытой двери, все время толкаясь в нее пальцами.
Ее спина прижимается к двери.
Я опускаюсь на колени, не думая о том, что собираюсь сделать, когда облизываю свои пальцы. Ее вкус — черт. Я двигаю бедрами, и на кончике моего члена выступает влага, намочив мои боксеры.
Спина Киры выгибается у стены.
Рыча, я свободной рукой сжимаю ее бедра, крепко удерживая на случай, если она решит сбежать.
— Отпусти меня, — шепчет она.
Это всего лишь моя рука на ее бедре — она может оттолкнуть меня, если действительно захочет. Освободиться одним легким движением, если действительно попытается. Но я знаю, что на самом деле скрывается под этим заявлением, о чем она просит меня.
Я вытаскиваю пальцы изо рта и сжимаю ее бедра обеими руками. Наклоняя голову, чтобы посмотреть на нее, я шепчу:
— Никогда. — Мои пальцы скользят по внутренней стороне ее бедра, ее жар манит.
В момент уязвимости на ее лице отражается мука, делая меня безвольным.
Придвинувшись ближе, я качаю головой, умоляя ее своим выражением отпустить боль. Впустить меня.
— Я люблю тебя, Кира. — Я стою на коленях, как образно, так и буквально — поклоняясь так, как только человек может поклоняться чему-либо — и три этих жалких слова — единственное, что я должен сказать, чтобы доказать ей, насколько она необходима мне.
Моя упрямая кошечка сжимает челюсть и качает головой.
Отрицание.
Ну и ладно.
Я трусь о ее киску, облизывая влажный материал ее трусиков, издавая низкий стон. Сжимая ее бедра, я притягиваю ее ближе, прижимаясь языком к источнику этого восхитительного аромата.
Она борется с этим, но ничто не может скрыть, движения ее тела напротив двери, то как ее напряженные ноги раздвигаются для меня. Я провожу языком вдоль ее трусиков, нежно посасывая ее киску.
Ее бедра резко дергаются, предоставляя мне еще больший доступ к ее сочной киске.
Я рычу и поворачиваю голову, чтобы сжать внутреннюю часть ее бедра. Укусить ее. Лизнуть.
Оставить на ней отметку.
Трахнуть то, что принадлежит мне.
Скользя большим пальцем по ее трусикам, я сдвигаю их в сторону, обнажая бархатную розовую набухшую плоть. Она уже влажная, ее клитор пульсирует.
— Я скучал по этой киске, детка. Ты даже не представляешь, как сильно. — Я чертовски задыхаюсь от желания.
Кира ничего не говорит. В ее глазах горит ярость и потребность, когда она смотрит на меня. Розовые щечки. Приоткрытые губы. Задыхающаяся также сильно, как и я.
Это наша правда. Единственная истина, которую я когда-либо знал, даже когда я делал все, что было в моих силах, чтобы отрицать это. Ни один из нас не может избежать электрического импульса, который связывает нас на самом первобытном уровне.
Я принадлежу ей, а она мне.