Персиваль не знал. Совсем. Знал только, что мать наверняка бы его поддержала. Схватила бы тонкими узкими ладонями его руку, сжимая изо всех сил, что имела и со слезами на глазах пожелала бы ему счастья. Ведь счастье по мнению Мелиссы Грейвс было именно во влюблённости и любви. А раз уж сын решается на такой поступок, без сомнения важный, то все серьезно. Наверняка, после она и отца бы убедила в собственной правоте, как всегда картинно вскинув руки и углубившись в ярое объяснение. И отец бы с ней согласился, вне зависимости от того, что считал до этого. Просто потому, что своё счастье так же нашёл в любви. Взаимной и настоящей, какую часто описывают в книжках. Конечно и сдельные браки порой заканчивались удачно, но… это точно не было тем, на что Грейвс бы поставил в надежде выиграть.
Так что, сейчас, призрачная уверенность в том, что он всё делает правильно снова завладела мужчиной. Да даже стоило посмотреть на Куинни Голдштейн, которая казалось бы не может ещё больше сверкать, но вопреки убеждению она сияла. Светилась изнутри подобно броской новогодней игрушке, одаряя искренней улыбкой всех кого не лень. Она конечно же уже знала исход встречи с Рэнди, уж это Персиваль позволил ей прочитать в своей голове, опасаясь встречаться с ней лично.
Отчего-то он был уверен, что она будет задавать вопросы. Спросит волнующее и такое пугающее «что дальше?» оставив его незнаюче то распахивать то закрывать рот. Просто потому, что в действительности не знал, что дальше. Фантазия рисовала в голове мужчины яркие картинки, кажется, такие несбыточные и далекие, что Персиваль совершенно не знал что с ними делать.
Ведь собственное сознание раз за разом подкидывало ему образ Тины Голдштейн. Прекрасно раскрасневшейся, с припухшими от поцелуев губами. От его поцелуев. Он почти чувствовал лёгкий шёлк её волос меж собственных пальцев, тонкую нежную кожу, которая плотно прижималась к его в объятии. Это все было такой прекрасно-сладкой несбыточной сказкой. В которую Персивалю отчаянно хотелось верить. Но не знал как её достичь.
Грейвс провел рукой по щеке, пытаясь выгнать картинки снова заполнившее всё свободное место в его голове . Перед ним на столе лежало несколько отчетов, которые следовало проверить, а после отдать Серафине. Отчего-то это дело о краже, её сильно заинтересовало, Персиваль не знал почему, да и не стремился узнать. На просьбу женщины он просто кивнул, тогда в лифте, сказав, что как подпишет, так передаст их ей. Но вот, уже почти десятый час вечера, а он и не приступал к ним.
Читать сухие строчки, наверняка невероятно корявые не хотелось. Он вспомнил всегда ровный строчки отчетов Голдштейн, её правильные предложения и легкие формулировки, благодаря которым её отчеты не приедались и не вызывали усталости вперемешку с сонливостью. Горечь от того, что девушка теперь не была одной из постоянных составных частей его жизни, снова полоснула по сердцу, пытаясь поспорить с разумом. Который упорно твердил, что так действительно было нужно и это лишь временно. Мерлин!
Много ли было тех, кто после своего первого убийства, тем более такого, легко оправлялся? Многие именно после этого и покидали Аврорат, находя себя в более обыденных вещах, пытаясь забыть то потрясение и потерянность, что овладевает тобой после содеянного целиком и полностью.
Персиваль с тихим вздохом схватил отчёт, насильно заставляя себя читать строчки, анализируя преступление, чтобы в дальнейшем отнести его в голове к нужным или совершенно бесполезным, о которых стоило забыть. Когда он поставил подписи на всех отчетах, снова поднял взгляд на часы.
Половина одиннадцатого.
Довольно поздно и наверняка уже стоило собираться домой. Все равно, работа переделана и задерживаться в надежде на что-то несбыточное смысла никакого нет.
Мужчина легко поднялся со своего места, запер кабинет парой заклинаний и довольно быстро достиг аппарационной площадки. Грейвс встал на нужное место, сжимая в просторном кармане пальто палочку и думая о том месте, куда нужно аппарировать.
Как жаль, что мысли привели Персиваля Грейвса совсем не домой. Не в просторную гостиную с большим камином, мягко горящем в густой ночной темноте, а в узкий коридор общежития и ощущение столкновения с антиаппарационным полем, слишком усилившемся с прошлого раза, чтобы его можно было преодолеть. А глаза в блеклом свете зацепились за светлую цифру 13 на двери в квартиру Тины Голдштейн, как и гласило её личное дело.
========== Часть 4 ==========
***
Тина точно помнит как все началось. Читает воспоминания каждый вечер словно книгу, перелистывая страницы и чувствуя щекой мерное, кажется всегда спокойное, дыхание мужчины. Он, как ей кажется, тоже любит углубляться в воспоминания, тревожа былое и смакуя вкус одной ему понятной победы. Прежде всего, свершенной над самим собой.
А ведь можно было подумать, что из этого ничего не выйдет. Разве? Хотелось сейчас посмеяться в ответ на этот, по сегодняшним меркам, глупый вопрос.
Когда он аппарировал к ней на порог два раза громко постучав, Тина испугалась. Липкий страх завладел девушкой полностью, вынуждая тогда все-таки достать пистолет из комода. Забыть о том, какие будут пересуды если за дверью стоит чертова соседка. Но Тина точно знала, нет, была уверена, что громкие, даже резкие стуки в её дверь не были и отдаленно похоже на то, как стучится Куинни или та самая соседка. Тина крепче запахнула рубашку домашней пижамы, застегивая все пуговицы под горло. Мало ли что, а тряпки болтающиеся на ней во время боя могли помешать.
Когда она резко выдохнула разом распахивая дверь и наводя прицел, то не смогла найти нужных слов. «Маразматичка», перебарывая шок заключила она о себе самой же, рассматривая не менее потрясённого босса напротив. А после, вопреки разуму, твердившему, что это идиотская затея предложила ему зайти.
Непонятно чем руководствовался и сам Персиваль Грейвс, аппарировав к ней практически среди ночи. Он был усталым, слишком усталым для поддержания какой-то глубокомысленной беседы как и для того чтобы удивляться. Кажется, потрясение приемом гостей в квартире Тины, затратило все силы остававшиеся у мужчины в арсенале.
Потому, когда Порпентина с пожиманием острыми плечами вручила ему чайную ложку с длинной ручкой и пластиковую банку с арахисовой пастой, Персиваль даже не думал удивляться. Пожал плечами, словно само разумеющееся и запустил весьма удобную для этого ложку в банку.
– Я собиралась пойти в магазин на утро,– как оправдание пробормотала Тина, усаживаясь на диване рядом с ним. Пистолет она уже куда-то забельчила и мужчина сделал себе пометку, после спросить у неё об этом. Главное не сейчас. Когда всё ещё кажется таким хорошим.
– Значит ли это, что я лишаю тебя завтрака?– он помешал пасту в банке, разглядывая в светлой массе точечки изюма с орехами. Поднял взгляд из-под бровей, привычно стойкий, вышколенный долгими годами на службе.