– Как тебе жилось? – спросил Радужник.
– Кое-что случилось, и мне нужна твоя помощь.
– Продолжай. – Радужник поднёс пресс-папье к глазам, посмотрел, прищурившись, на него одним глазом, потом, повернув, другим. Один из оцелусов подплыл сзади стекла, высветив его. – Морские ежи находятся под защитой. Их выловили почти до полного истребления, удовлетворяя спрос на такие вот пресс-папье. – И он с громким стуком опустил диковинку на полированный комод. – Извини, продолжай.
– Мне думается, Мемория жива.
Радужник опёрся о комод, сложив руки.
– Ты мне рассказывал, что она утонула.
– Да, – кивнул Мох. – Так я и считал. Многие годы перед глазами стояла эта жуткая картина её падения с волнолома. Я… – Он достал табакерку и свернул цигарку. Скатал её чересчур туго и начал сызнова. – Прости, я бессмыслицу несу. Она была мертва для меня так долго, что это просто в голове не умещается.
– Что заставило тебя передумать?
– Я побывал в старом доме у канала. Помнишь, я как-то рассказывал тебе о нём. Благоуханный Сток? Туда Джон Машина поселил нашу семью, после того как привёз Меморию жить с нами.
– Да, с лягушками. Я его видел.
– Точно. В нём много лет никто не жил. Когда несколько дней назад я заглянул туда, дом был пуст, но в одной из комнат я нашёл всё необходимое для выведения Сатурний луна. Это было её увлечением.
– Едва ли убедительно. Что-то могло остаться от прошлых лет.
– Нет. Бабочки были живые, Радужник. Кто-то совсем недавно ухаживал за ними, кто-то, кто знал их повадки. Для совпадения это чересчур. – Мох закурил цигарку. Дым высветился диагональной полоской в расползшемся по комнате солнечном свете.
– Если только кому-то не понадобилось подтолкнуть тебя к такому выводу.
– Я думал об этом. Но зачем? – Мох ломал над этим голову. Если Агнец прибег к такому, чтобы убедить его в существовании Мемории, то это умно. Только для того, чтобы это устроить, надо было знать о сущих мелочах из прошлого Мемории.
– Я не знаю, – сказал Радужник. – Ты ещё что-нибудь видел?
– Кое-какие книги, карты острова Козодоя. Понимаю, звучит это странно, только я никак не могу не думать, что это ключики, которые она мне оставила.
– Будь она жива, почему бы ей не обратиться прямо к тебе? К чему эта таинственность?
– Вспомни о нашем знаке-птице. Может, ей есть что скрывать, или, может, она боится.
– Кого?
– Джон Машина выставлял её перед множеством странных людей. Она вызывала в них безмерное любопытство из-за своего пресловутого дара, будто она была чем-то вроде бесноватой.
– Так что ты намерен делать?
– Найти её, конечно же. Радужник, мне нужна твоя помощь.
– Хорошо, даже если предположить, что ты прав, как бы ты узнал её? Прошли годы. Есть у тебя хотя бы фотография, какой она была тогда?
– Узнать её я узнаю, без вопросов. Я намерен для начала ещё раз сходить в тот дом и посмотреть, не возвращалась ли она туда после моего визита.
– Мох, ты скрываешься от закона, беглый заключённый. Одно дело играть в переодевания здесь, но если заметят, как ты наведываешься в дом родной или покидаешь его, то кто-нибудь сможет тебя узнать. Полиция явно следит за этим местом.
– Готов рискнуть. И потом, выгляжу я совсем по-другому. Кому понадобится связываться с моим прошлым?
– Знаешь, если Сатурнии луна – ловушка, значит, кому-то, видимо, уже понадобилось. Ты можешь попасть в западню.
– Именно поэтому мне и нужна твоя помощь. – Он чувствовал, что виноват, утаивая сведения от Радужника, но угодить в ловушку Агнца было бы глупо. Дьявольски унизительно, когда тебя накачивают дурью и когда тебе делают наколку. Делиться этим он не готов… пока во всяком случае. – Мне просто нужно сделать это. Так ты мне поможешь?
– Меня весьма поражает твоя уверенность в предположении, будто обычные увиденные тобой предметы – это знаки, оставленные ею для тебя.
– Как раз такое она и проделала бы, – убеждённо заявил Мох. – У неё был вкус к загадкам.
– Твоя поспешность навлечёт на тебя опасность, – предупредил Радужник.
– Что-что? – спросил Мох немного резче, чем хотел бы.
– Пытаться отыскать кого-то в этом городе, того, кто, возможно, хочет остаться скрытым, значит наводить справки. Такое занятие в конечном счёте тебя раскроет. Если кто-то сложит два и два, то тебя тут же продадут и арестуют. Мой совет: оставь это.
– Нет. Она подавала мне знаки.
– Знаки. – Радужник помахал рукой. – Сколько ты тут бренди выпил, Мох?
– Она где-то там. Как я могу пройти мимо этого? Я должен сделать всё возможное.