Крачка пожал плечами. Опустил стеклянную крышку витрины и запер её.
– Позвольте ещё раз выразить нашу сердечную признательность судье Сифорту за его щедрое позволение выставить книгу в Музее. – Хранитель отошёл. – А теперь, с вашего позволения, я должен идти на заседание правления.
– Разумеется, – улыбнулся в ответ Мох. Крачка повернулся кругом и пошагал прочь. Мох глянул на перед своего пальто, убеждаясь, что на нём нет никаких подозрительных выпуклостей или складок. Их и быть не могло. На то, чтобы вшить карман и поупражняться в ловкости движений, необходимых для кражи книги, он потратил почти столько же времени, сколько и на создание точной копии.
Центральный зал Музея естественной истории величиной не уступал самолётному ангару. Даже подвешенному скелету полярного кита, казалось, не доставало размера, чтобы подчинить себе всё пространство. Напротив входа на мраморном полу располагалась стойка обслуживания посетителей. Настенные росписи, искрясь цветением, окружали проходы на парадную лестницу, ведшую на галереи с выставленными коллекциями. В этот час народу вокруг было немного. Группа служителей Музея шёпотом переговаривалась за стойкой. Посетители расхаживали по залу или сидели в креслах, обмахиваясь выставочными каталогами. Никто не обращал на Моха внимания, когда он задержался у колонны, чтобы справиться с волнением.
Уверенный, что его кража не будет обнаружена, Мох решил подождать, пока погода прояснится. Прибыв в Музей час назад, он всего на какие-то мгновения опередил дождь, и теперь у него была практическая причина – и даже обязанность – не мокнуть под струями с небес. Рисковать тем, что книга намокнет, он не мог. Побывав в туалете, где Мох обернул книгу в ткань и переложил её в сумку с наплечным ремнём, он решил убить время и наведаться к литографиям жуков.
Зал специальных коллекций Общества колеоптерологов, или зал жуков, находился в самой глубине здания. Мох повернул влево и пошёл вдоль стены под вереницей портретов. У основания лестницы он заметил карту мира, прикреплённую на доске объявлений. Надпись приглашала посетителей воткнуть булавку в место своего рождения.
Он поискал места, куда жизнь забрасывала его до сих пор. Гнетущее получилось занятие. Начать с того, что он никогда не покидал континент Ирридия. Мох взял с тарелочки под картой латунную булавку и воткнул её в Ступени-Сити, линяющий синяк на северо-восточном побережье континента. На сантиметр севернее палец его упёрся в Трубный институт, где он, молодой двадцатидвухлетний человек, будучи доцентом, преподавал литературу. В двух сантиметрах над институтом и чуть-чуть левее находилась брикскольдская тюрьма, куда после краткой преподавательской карьеры он был заключён и откуда через двенадцать лет сумел вырваться на волю.
Мох отступил, огорчаясь, что, возможно, за всю свою жизнь увидит лишь крохотную часть мира. Будучи беглым, он обитал в иного рода тюрьме, стены которой складывались из отсутствия официальных печатей, документов и паспортов. Положение и впрямь гнетущее; только день придёт, и он вырвется на свободу так же, как вырвался на волю из брикскольдской тюрьмы.
Он взбирался по лестнице, вновь обдумывая порядком обветшалый план убраться из этого города навсегда, скажем, в трюме грузового судна. Это позволило бы начать всё сызнова на другом континенте, где никто бы его не разыскивал и где старые воспоминания оказались бы похоронены под новыми свершениями. Друг Моха, Радужник, наловчился путешествовать тайком. Радужник перенёс опасности и лишения, которые человека послабее прикончили бы, такие, какие Моху страстно хотелось испытать на себе. Наконец Мох добрался до дверей зала жуков и обнаружил, что те закрыты.
Положив свою сумку на пол, он принялся дёргать дверные ручки, хотя вполне видел в окошко, что зал пуст. Единственным источником света был эллипс, отбрасываемый настольной лампой. Мох расстроился. Мальчиком он с увлечением собирал златок, жуков-древоточцев, будто отлитых из металла. С литографиями придется подождать. Поворачиваясь, чтобы уйти, он столкнулся с молодой женщиной в пальто цвета ржавчины. Та обошла его, склонив голову, что-то бормоча. Та самая женщина, что отвлекла господина Крачку. Поражённый, Мох смотрел ей вслед, пока она не сошла с лестницы. Покачав головой, он пустился обратно той же дорогой, только теперь поступь выдавала в нём большую задумчивость. Войдя в центральный зал, он сообразил, что не несёт сумку. И понял, что произошло. Женщина была воровкой. Столкнулась она с ним, чтобы отвлечь внимание. Повернулась к нему спиной, и это помогло скрыть его же сумку. Воровка в миг единый утащила книгу, для кражи которой ему потребовались недели планирования и подготовки. Он помчался обратно вверх по ступеням, чтобы своими глазами убедиться в том, о чём предчувствие его уже уведомило.