«Думай, думай», – повторял он, в холодном поту расхаживая у дверей зала жуков. Неужели она сразу же ушла из Музея? Наверняка опасалась быть замеченной и изобличённой. Если только не видела, как Мох совершил кражу: в таком случае знала бы, что он никогда не пойдёт на риск прилюдно обличать её. Скорее всего, едва убедившись, что в сумке нет ничего явно ценного, женщина выбросила её. На взгляд необразованный (а Моху приходилось надеяться, что воровка действовала наудачу), украденная книга ничего примечательного собой не представляла. Избавившись от сумки, женщина вполне могла остаться попытать удачи среди предвечерней толпы, уже повалившей в Музей. Мох понимал: такая вероятность – его единственная надежда. Если она подтвердится, тогда нужно отыскать брошенную сумку до того, как её принесут к столу находок или обнаружит кто-то из музейных сотрудников.
Час спустя он стоял, выжидая, в музейном зале времени, стараясь никак не выделяться из толпы. Он прошёлся по галереям коллекций, заглядывая в урны и под сиденья. И при этом внимательно выглядывал воровку. Мох никак не мог избавиться от ощущения, что та только-только покидала залы, куда он входил, что они вдвоём играли в какую-то свою игру посреди ничего не замечавшей толпы. Убедившись, что женщина не бросила сумку ни в каком из подходящих для этого мест (было начало рабочего дня, и урны заполнены мало), Мох сообразил, что для него, возможно, будет лучше оставаться на одном месте, чтобы отыскать воровку. Нужен был предлог, и он купил в сувенирном ларьке небольшой блокнот и ручку. Потом поднялся на место перед смонтированным скелетом птерозавра, откуда хорошо был виден весь зал.
День был уже в разгаре. Он начинал думать, что женщина всё же убежала. Зал гудел голосами, воздух сделался липким от сырости намокшей под дождём одежды. Рисуя, Мох оставался настороже. Рисовальщиком он был неважным, но то была простая и убедительная роль: натуралист-любитель, у кого больше энтузиазма, нежели таланта. Она делала его невидимкой. Подтверждением (если оно требовалось) служили многочисленные толчки от толпы, напиравшей на бархатные канаты, которые ограждали экспонаты. Мох трижды набросал один и тот же скелет, оглядывая толпу всякий раз, как поднимал взгляд. И вот она появилась – так неожиданно, что сердце ёкнуло, когда он её узнал.
«Вот ты где», – заметил он про себя. По откровенному взгляду женщины было понятно, что она увидела его первой. Наверное, всё время знала о его местонахождении и лишь сейчас – по каким-то своим соображениям – открылась. Он оставался недвижим, встретившись с ней взглядом через барьер из скреплённых костей. Она пробралась назад через толчею – и пропала. Мох сделал вид, будто вернулся к рисованию. Сомнений не было: она ещё покажется. Рисуя, он хмурился, втягивал щёки. Поднял взгляд, всматриваясь в медленно перемещавшуюся толпу посетителей. Среди них её не было. Он закрыл блокнот, заложив ручкой страницу, и отправил его в карман пальто. Кто-то толкнул его сзади в плечо. Мох глубоко вздохнул, прежде чем повернуться и увидеть её, стоявшую в нескольких шагах. Лямка его сумки была закручена вокруг её руки.
– Погодите, – сказал он. – Давайте-ка кое в чём разберёмся.
Во взгляде её карих глаз сквозила забава. Мох потянулся к ней, но она увернулась от его руки. И побежала, набросив лямку сумки на шею. Мох пустился вдогонку, проталкиваясь среди людей. Он почувствовал, как по мере его продвижения толпу всё больше разбирало любопытство.
– Ничего особенного, – бормотал он, – вскидывая руки. – Мои извинения… простите… пожалуйста. – Он переступил через канат ограждения выставленного диплодока и, не обращая внимания на окрики охранника, быстро направился через весь зал. Глаза выискивали пальто цвета ржавчины. Наконец увидел, как женщина бежит вверх по лестнице, его сумка при каждом шаге молотила её по спине. Этот путь вёл в центральный зал и к выходу из Музея. Топот сапог охранника приближался. Мох нырнул в толпу удивлённых зевак.
На верху лестницы женщина остановилась и опёрлась спиной о колонну. Волосы повисли вокруг её лица влажными прядками. Ухмыляясь, она откинула их назад. Уже стоя у нижних ступеней, Мох понял, что она выжидает, даёт ему сократить отрыв. Зажимая рукой покалывающий бок, он махнул вверх через три ступени зараз, сознавая, что за представление устраивает.